БИТВА ДЕРЕВЬЕВ

— Блестящая аналогия, — сказал Мирддин, стремительно проникаясь к синоптику симпатией. — Мы как раз кое-что подкрутили в этом «соколе» на такой случай… ну, помимо двигателя. Самолет должен стать стабильнее. — Мирддин покусал губу. — Джимми еще не так плох. И как раз из тех, кто за то, чтоб ориентироваться по показаниям приборов, а не на глазок. Испытатель он вполне, но мокрый снег ему будет ни к чему. И всем остальным тоже. — Он повернулся к Нимуэ. — Ты можешь что-нибудь сделать?

Она задумалась.

— Мне не хотелось бы вмешиваться сильно. Давай я просто сдвину снегопад на вечер-ночь?

— Отличный вариант.

— А как вы собираетесь это сделать? — жадно спросил сэр Кимбалл.

Мирддин и Нимуэ переглянулись.

— Моя стихия — вода, — пояснила Нимуэ. — Я могу встраиваться в системы, связанные с ней и управлять ими, как человек управляет телом. В очень небольших пределах, конечно.

— А, — разочарованно протянул сэр Кимбалл. — Магия.

— Чем богаты — тем и рады, — сказал Мирддин.

Королевский синоптик стянул с носа очки и принялся их протирать.

— Не хотелось бы показаться неблагодарным, но… вы понимаете, как важно то, что мы делаем? Это научно обоснованная система наблюдений. Мы не можем полагаться на какую-то там… мистику!

— Абсолютно согласен, — серьезно сказал Мирддин.

Он остановил келпи у проезда рядом с основной трибуной и высадил синоптика.

— Не волнуйтесь, — сказал он сэру Кимбаллу. — Мы обо всем позаботимся. Спасибо огромное за предупреждение. — Он помолчал. — Вы делаете очень большое дело, сэр Кимбалл. Даже авиаторы это понимают.

— Да уж! — сэр Кимбалл прикоснулся к шляпе в знак прощания и зашагал прочь.

Мирддин повернулся к Нимуэ. Она рассеянно играла планшетом, лежащим на коленях. Трехмерные модельки людей и самолетов то вырастали, то рассыпались искрами под тонкими пальцами.

— Ну что? — спросил Мирддин, закидывая руку на спинку сиденья.

— Четкой корреляции не существует, — сказала Нимуэ. — Кто-то летает ради денег, кто-то — ради славы, кто-то — потому что просто нравится летать, а кто-то — потому что больше ничего не умеет.

— Да, связь нечеткая, — заспорил Мирддин. — Но, если человек умеет летать — особенно на этом всем… что тут называют летательными аппаратами — значит, он умеет сам ориентироваться в рискованной ситуации. И сам принимать решения, не имея полной картины данных. Это уже много.

Нимуэ покачала головой:

— У многих просто наработаны привычки, и они действуют на автопилоте. А для столкновения с фир болг нельзя создать единого для всех протокола. Каждый будет сталкиваться с ударом по самому слабому своему месту, а оно у всех разное. Вот кто-то не боится крутить по сто «бочек» подряд, но боится остаться незамеченным. Или только в воздухе чувствует, что имеет право жить… — Нимуэ поморщилась.

— Ланс, — догадался Мирддин.

— Ланс, — кивнула Нимуэ.

Мирддин нахмурился, но тут же встряхнулся:

— Тут уж ничего не поделаешь.

Нимуэ внимательно посмотрела на него.

— Я к тому, — сказала она, убирая за ухо выбившуюся прядь, — что авиация может не дать того эффекта, на который вы с Артуром рассчитываете.

Мирддин запрокинул голову и прищурился в ярко-синее небо. Солнце стояло высоко, подсвечивая лучами разноцветные флаги, не было ни облачка, и канареечно-желтый самолет, похожий на пузатую пчелу, тащил за собой длинное полотнище с надписью: «Секрет красоты — пудра «Ландыш!»

— Ну, хоть народное хозяйство разовьем. Тоже хлеб. И потом, — Мирддин обезоруживающе улыбнулся, — красиво же!

Нимуэ усмехнулась и покачала головой. Такому аргументу противопоставить действительно было нечего. Дану привстала на месте и закинула планшет на заднее сиденье.

— Вылезай, — сказала она. — Пойду я займусь атмосферным давлением. Когда еще доведется… — Нимуэ потянулась. Глаза у нее блеснули.

Законы Авалона запрещали дану заколдовывать людей и не рекомендовали колдовать в Срединных землях вообще. Но Мирддин по праву рождения имел в Срединных землях свободу мысли, слова и дела, а они с Нимуэ были друг другу Предстоящими — значит, могли передавать друг другу право решений. Таким образом, свобода мысли, слова и дела в мире людей распространялась и на Нимуэ — в той части, где не ограничивалась личными клятвами, и закон можно было обойти.

Принцип «нельзя, но если очень хочется, то можно», конечно, был до чрезвычайности человеческим, но временами оказывался полезным.

Мирддин коснулся на прощание плеча Нимуэ и вылез из машины.

Нимуэ пересела за руль. Силуэт кабриолета смазался, оплывая, как воск, и превратился в копию «пчелы», будто отлитую из ртути. Мирддин закусил губу, чтоб не рассмеяться в голос.

Нимуэ откинула капюшон, обернулась через плечо и махнула рукой на прощание. Мирддин отсалютовал двумя пальцами.

Серебристый самолетик без разбега взмыл с места и беззвучно ушел ввысь.

Мирддин долго стоял, засунув руки в карманы и следя за серебряной искрой в вышине.

Никто, кроме него, ее не видел, и это было хорошо. Такое зрелище разбило бы сердце всем местным авиаторам, вместе взятым.