Битва на поле Куликовом

— И я с тобой пойду, возьми меня.

— Ты еще маленький, сынок.

Юрка крепко поцеловал мальчика, радость свою несказанную. Подошел к люльке, в которой спал его младший сын. Чтоб не разбудить его, чуть-чуть дотронулся губами до влажного лобика и перекрестил мальчика.

— Ну будет, будет, — успокаивал он плачущих родных. — Вернемся еще, будем живехоньки, бог милостив. Победу предрек русскому воинству игумен Сергий.

* * *

Вдоль белокаменной кремлевской стены и на всех ближних к Красной площади улицах выстроились полки. Ждут выхода к ним великого князя Дмитрия Ивановича.

А у дверей церкви архистратига Михаила, куда пошел Дмитрий вместе со своими сподвижниками в последний раз поклониться праху своих предков, ждали их выхода жены боярские, воеводские и княжеские, и среди них Евдокия Дмитриевна с сыновьями, восьмилетним Василием и пятилетним Юрием.

Когда князья вышли из церкви, настал час последнего целования. Простился со своей княгиней Владимир Андреевич серпуховской. Рыдает Евдокия Дмитриевна, великая княгиня, слова вымолвить не может. Утешает ее Дмитрий.

— Не плачь, жена… — говорит он, целуя мокрое от слез лицо. — А тебе, Федор Андреевич, — обратился великий князь к боярину Кобылину, — поручаю на время моего отсутствия город Москву и семейство мое.

Дмитрий Иванович, вслед за ним все князья и бояре сели на коней и выехали на площадь через Фроловские ворота. За князем везли громадный великокняжеский стяг, на полотнище которого был вышит лик Христа.

На утреннем солнце ярким огнем полыхали красные еловцы[18] на сверкающих шлемах, колыхались на высоких древках знамена, струились серебряным сиянием наборные бляхи, украшавшие коней, боевые топоры, мечи, поднятые кверху копья.

— Братья! — раздался по притихшей Красной площади громкий голос князя Дмитрия Ивановича. — Не пощадим жизни своей за землю русскую, за веру Христову. Защитим жен и детей наших, выйдем навстречу врагу и разобьем его!

Громом голосов откликнулась площадь на слова великого князя: отвечали они заветным желаниям каждого воина.

Кричали со всех сторон:

— Клянемся положить жизнь свою за родную землю!

— За детей наших! — закричал Доронка-кузнец.

— За веру православную! — закричал Фрол.

На всю площадь гаркнул Фетка-смутьян:

— Веди нас, князь, на хана татарского!

Священники и дьяки с крестами, иконами и освященной водой вышли из Фроловских, Никольских и Константиноеленских ворот Кремля и начали благословлять собравшихся на площади воинов. Окропили и высокого, слишком тучного для своих тридцати лет великого князя.

Когда все получили благословение, затрубили трубы, ударили в бубны[19], и двинулось войско в поход.

Пошли русские воины тремя дорогами. Князь Владимир Андреевич повел рать по дороге Брашевской. Белозерские князья повели воинство дорогою Болвановскою, а сам великий князь со многими силами пошел по дороге на Котел. Шли они так тремя дорогами потому, что очень торопился великий князь Дмитрий Иванович.

Долго стояли, плакали и молились провожавшие люди московские, а княжеские, боярские и воеводские жены поднялись с великой княгиней Евдокией Дмитриевной в златоверхий набережный терем и глядели оттуда вослед своим мужьям. Вот уже потянулись обозы со съестными припасами и всяким походным снаряжением, телеги, на которые сложили воины наиболее тяжелые части своего вооружения, слуги княжеские да боярские, сопровождающие своих господ, а заплаканные женщины все не могли оторвать глаз от дороги.

— Дмитрий, князь мой, муж мой, Дмитрий… — все твердила, неутешно рыдая, великая княгиня…

ТРУБЯТ ТРУБЫ НА КОЛОМНЕ

За несколько верст до Коломны, в устье реки Сиверки встретили Дмитрия воеводы собравшихся здесь полков.

А простой народ стоял вдоль дороги на Коломну, по которой следовал великий князь; всяк стремился увидеть Дмитрия Ивановича своими глазами.

На следующий день после заутрени услыхали коломенцы пение громких ратных труб: то на широком Девичьем лугу строились конные и пешие рати. Происходил великокняжеский смотр всему войску. Пестрые разноцветные значки на высоких древках княжеских знамен рассказывали, кто из князей пришел сюда со своими полками и дружинами.

Дмитрий Иванович с князем Владимиром Андреевичем объезжал войско.

— Сколько же пришло сюда ратей? Сколько тут стоит воинов? — спросил у брата Дмитрий.

— Слышал я, что полтораста-двести тысяч, — ответил князь Владимир. — Посчитать бы надобно; пастух должен ведать, каково его стадо.

И начал великий князь Дмитрий Иванович рядить полки для ратного дела: назначил каждому полку воеводу — храбрейшего и опытнейшего князя, уряжал полки так, чтобы войско и в походе сохраняло боевой строй, чтоб никто не смог застать его врасплох.