Битва за Иерусалим

3. 8-й полк под командованием Иосека поначалу остается в резерве, затем приступает к действиям, проходит через прорыв в направлении, проложенном 7-м полком, прочесывает начало улицы Шхем на западе иорданского Иерусалима, выходит по улице Салах ад-Дин к Воротам Ирода и входит в музей Рокфеллера.

4. Танковао яота снасаач подавляет позпции на участке прорыва; затем продвигается через Полицейскую школу и поддерживает 6-й полк в Шейх-Джарахе и 8-й полк на его пути к музею Рокфеллера. Джипы с безоткатными орудиями поровну распределяются между 6-м и 7-м полками.

Улица Салах ад-Дин, Ворота Ирода, Вади Джоз, Шейх-Джарах, Ворота Цветов — названия звучали как колдовской шифр, скрывающий что-то чуждое и непостижимое. Семья Ясиных слышала эти названия впервые и не понимала значения услышанного. Все это представлялось далекой мечтой на фоне реальной действительности — со всех сторон падающих и рвущихся снарядов. Госпожа Ясина смотрела на командиров, склонившихся в тусклом свете фонарей над картами, и следила за ними с тревогой и любовью, пока они не ушли. «Пускай только Бог хранит вас», — шептала она, подавая им снова и снова чай, и глаза у нее блестели. На улице разорвался снаряд и сотряс стены дома. В соседнем доме громко заплакал ребенок. «Малышу не совсем приятно слышать этот шум», — сказал Моти. «Я уверен, что завтра ребенок сможет спать спокойно», — отозвался один из офицеров.

*

Приказ был зачитан по бригаде, и с этого момента инициатива перешла к командирам парашютных полков и ротным командирам. Было очевидно, что наступление на иорданскую часть города пойдет по системе полковых «дорожных катков»: каждый полковой командир знал свою полосу, которой должен был овладеть — любой ценой, но располагая при этом полной свободой при выборе путей для достижения цели.

Хотя в открытую этого сказано не было, само собой подразумевалось, что такая операция не допускает возможности отступления или срыва. На сей раз — более чем когда-нибудь — каждый из командиров понимал, что он обязан сделать все, чтобы осуществить на своем участке прорыв и овладеть своей полосой.

Иосеф и его ротные уехали на север города в сторону домов Пати. Узи и Иосек с командирами своих рот отправились в район Нахалат-Шимон. Они поднялись на крыши пограничных построек, ненадолго превратившиеся в подобие театрального балкона, обращенного к сцене, где через несколько часов развернется битва. Перед ними простиралось пространство будущего боя; однако попытки рассмотреть на этой сцене ее декорации и подробности оказались несостоятельными: пришлось убедиться, что в полутьме много не разберешь, не говоря уже о пулях и снарядах, мешавших опознать и то, что было возможно.

«К глубокому моему сожалению, — рассказывает Моти, — оказалось, что командиры были знакомы с местностью в значительно меньшей степени, чем я предполагал. Поэтому на первых порах мы были вынуждены прибегнуть к помощи людей из Иерусалимской бригады, которые основательно знали этот участок.

Солдаты бригады очутились примерно в том же положении, что и командиры. Большинство, и более того, подавляющее большинство, не были иерусалимцами и ни разу в жизни не видели места, где им предстояло драться. Может быть, во время регулярной службы они кое-что тут и посмотрели, но отнюдь не всю полосу прорыва, на всем ее протяжении, и уж никоим образом не под углом зрения людей, которым придется прорыв этот осуществлять. Есть разница между взгля-дом того, кто просто смотрит, и того, кто очень скоро пойдет в атаку».

*

В то время как командиры осматривали арену предстоящей битвы, парашютисты со своими средствами транспорта и обеспечения расположились в центре квартала Бет-Хакерем. Никто из них уже не обращал внимания на снаряды, падавшие тут и там, в частности, рядом с джипами безоткатных пушек и арсеналом боеприпасов. Что касается последних, достаточно было одной скромной вспышки огня, чтобы еще до начала боя привести к тяжелейшему несчастью.

Бойцы рассыпались по домам, подъездам, тротуарам, и последний отблеск заходящего солнца погрузил их в то тревожное волнение перед неизвестностью, которое накануне боя обрекает людей на молчание и гулкий стук сердца.