Битва за Иерусалим

Стоящие перед ним проблемы заключаются в том, как переправиться через Иордан, пересечь Синайскую пустыню, как обезвредить мины, защищающие подступы к арабским опорным пунктам, преодолеть заграждения, укрепления, ходы сообщения и заградительный огонь — это, как правило, обязательные атрибуты арабской тактики. Израильский солдат осмысливает себя в таких понятиях как атака, прыжок с парашютом, движение в танке и ночная разведка. Вера в свои силы и невероятная решимость атаковать и овладевать — эти душевные качества воинов куда в большей степени определяют течение войны, чем иные многочисленные и весьма почтенные факторы».

*

Слова Даяна о сущности и принципах ведения борьбы Цахалом и о символике, кроющейся в поединке Давида с Голиафом, как нельзя лучше подходят к бою 6-го полка за опорный пункт Гив’ат-Хатахмошет — бою атакующему, маневренному, ударному, построенному на дерзости и наступательном духе его участников — против войск, окопавшихся на позициях статической обороны, позади заграждений, укреплений и траншей.

Это не был бой малочисленных против многих. Силы были более или менее равные, однако сам опорный пункт — Гив’ат-Хатахмошет — был своего рода Голиафом, притом чрезвычайно опасным. Настолько опасным, насколько это можно себе представить. Если Голиаф предпочел заковать себя в тяжелый панцирь, медные наколенники и выставить перед собой увесистый стальной щит, то легионеры окружили две свои казармы и два штабных строения в центре очень узкими и очень глубокими траншеями (глубина около двух метров). Эти траншеи, облицованные иерусалимским камнем, наглухо опоясывают холм и связаны с дополнительным ходом сообщения, ведущим в Полицейскую школу. В определенных местах траншеи образовывали такие запутанные переплетения, которые скорее смахивали на дьявольскую головоломку, созданную, чтобы доказать, что есть вещи еще более запутанные, чем русло Иордана.

От опоясывающей холм кольцевой траншеи через каждые три — десять метров отходят короткие отростки, которые ведут в блиндажи, укрепленные камнем и бетоном. По западной стороне кольцевой траншеи через каждые три метра — блиндаж. Впереди — густые заросли колючей проволоки.

В центре холма — вокруг обеих казарм — рассыпано более десяти блиндажей с бетонными стенами толщиной в десятки сантиметров. Между ними — наблюдательные пункты, батареи безоткатных орудий, огневые позиции тяжелых минометов и артиллерии. Позиции контролируют любую точку на холме, связаны друг с другом и с кольцевой траншеей извилистой сетью внут-ренних ходов.

По самому грубому подсчету на холме около 40 блиндажей, вздымающихся друг на друге этаж за этажом и держащих под полным контролем местность со всех сторон. Внутри некоторых блиндажей имеется еще блиндаж. А подо всем этим, глубоко внутри холма, упрятан громадный штабной подвал, вырубленный в скале, как склеп. «Этот штабной подвал, — говорит Моти, — где, между прочим сидеть очень приятно (прохладно, с вентиляцией), — представляет собой солидный, длинный туннель с многочисленными входами, наподобие пещер в Санхедрии».

Мало этого — по южному откосу холма тянутся террасы и каменные парапеты с позициями, доминирующими над всеми южными подступами и над открытой местностью впереди (об этом еще пойдет речь).

«Был у нас план, — говорит Моти, — прорыва в месте, скрытом ог Гив’ат-Хатахмошет и Гив’ат-Хамив- тар, что напротив. Это давало возможность атаки на узком участке. Но и тут были десятки огневых рубежей с огромным запасом боеприпасов. Количество гранат, обнаруженных после боя на каждой позиции, свидетельствует, что они были основательно оснащены».

Одним словом: опорный пункт Гив’ат-Хатахмошет в ночь на пятое июня представлял собой настолько совершенную адскую машину, что архитектор ада смог бы воспользоваться ее чертежами для постройки до полнительных кругов своего царства. В отделении пыток не помешало бы иметь такие траншеи и укрепления.

Но вернемся в одну из этих траншей, где мы покинули ударную группу именно в тот момент, когда она проникла в окоп. Траншея была отрыта напротив стены Полицейской школы и, как было упомянуто, вела под углом в 90 градусов к подступам Гив’ат-Хатахмошет.

*

Штурмовой отряд Энджела свернул направо и оторвался от остальных, в то время как Нир, командир штурмовой роты, вместе с бойцами спрыгнул в траншею и устремился налево, в сторону поворота.

Этот первый прыжок в траншею для многих оказался самым тяжелым переживанием за войну: первые ряды наступающих, взбежав по крутому бетонному откосу, соскакивали с него прямиком на дно — на лежавших там двух убитых иорданцев. Необходимость с первого же шага ступать по трупам стала тяжким шоком. «Если б я не увидел в темноте, что это иорданцы, — говорит Авраам Катан, — я оказался бы настолько деморализованным, что не захотел бы и не сумел бы больше драться. Не такой уж я великий герой, и уверен, что будь я вынужден с первого же шага ступить на труп нашего солдата, не было бы от меня на этой войне никакого проку».