Битва за Лукоморье. Книга II

– В саду, что, подземный ход, – понимающе прищурился воевода, – а по нему за внешнюю дворцовую стену выбраться можно?

– Увидишь, – посулила царица. – И предупредить тебя хочу, Добрыня Никитич: приключение нас ждет опасное. Я и сама об этом месте мало знаю, Пров меня ни разу с собой не брал. Да клятву крепкую с меня взял одной туда не соваться. Не найди у них с Николаем коса на камень, я бы эту клятву не нарушила.

– Карп знает, где сейчас Пров?

– Нет, – Мадина уверенно мотнула головой. – Про то лишь нам троим и ведомо: Прову, Николаю и мне. Больше – ни одной живой душе. Карпу Пров с Николаем доверяют крепко – и почти во всем. Но – не в этом.

– А кто он все-таки, Карп этот? И откуда? – пользуясь тем, что теперь они с алырской царицей пусть и вынужденные, но – союзники, воевода решил ковать железо, пока горячо и пока можно. – Из твоих речей, Мадина Милонеговна, я понял, что близнецы с Карпом знакомство свели давненько. Еще до того, как твой муж на престол сел.

– Так и есть, – неохотно подтвердила алырская государыня. – Вроде бы они с Николаем в кабаке каком-то придорожном в кости тогда проигрались до нательных рубах, а Карп их выручил – залог за обоих внес. А потом Пров с Карпом в Загорово встретился, тот постоялый двор держал рядом с гаванью. Большой, для уважаемых да богатых торговых гостей. И сам с заезжими купцами какие-то прибыльные дела вел. Посредником был в их сделках, что ли…

Добрыня кивнул. Загорово было бойким и шумным портом, стоявшим на берегу Сурожского моря в дне езды от Бряхимова. Там располагались царские верфи, оттуда Алыр торговал с соседними государствами Золотой Цепи, туда иноземные купцы-мореходы проторили нахоженную дорожку.

В придачу ко всему держался упрямый слух, будто три четверти торгового оборота в Загорово, если не больше, держат в своих руках морские разбойники. Те самые, извести которых безуспешно пробовал Мадинин батюшка, царь Милонег. Обосновавшиеся в Алыре после того, как Русь навела порядок на Вольном полуострове, устав терпеть оттуда набеги ушкуйников на свое южное и юго-западное побережье.

Как раз близ Загорова восемь лет назад и объявились три многоглавых морских змея, которые потребовали себе в жертву дочь царя Милонега.

– От войны с Баканом Карп, видать, тоже немалый барыш рассчитывает получить, – опять не сдержался Василий. – Оттого и Николая так на это подзуживает, а уж, повезло, государыня, твоему мужу с братом – так повезло…

Длинные ресницы Мадины дрогнули.

– Они очень дружны были, – она вздохнула и крепко стиснула цепочку с ключом в кулаке. – Не разлей вода. Да и сейчас друг за дружку жизни не пожалеют, если придется… Я бы многое отдала, лишь бы стало между этими двумя дурнями всё по-прежнему. Заигрались они в Гопона-то Первого. И не понимают, что не доведет это до добра…

* * *

В горницах, отведенных посольству, воеводу ожидали новости.

– Молчан Данилович с Баламутом приехали! – обрадовал побратимов Иван Дубрович, едва они переступили порог. – Парнишка да знахарочка с ними, а телохранитель царицы в Толучееве задержаться решил.

Выглядели вернувшиеся не только усталыми, но и изрядно встрепанными, видать, по пути в столицу Алыра умудрились во что-то вляпаться. По уши. Кольца брони на левом плече у Молчана носили свежую длинную отметину от косого рубящего удара. У Баламута правая ладонь была перевязана тряпицей, а у Терёшки через щеку тянулась запекшаяся царапина. Тоже совсем свежая.

– Так. Выкладывайте, что стряслось, – немедленно потребовал Добрыня.

Краснобаем Даниловича не назвал бы никто. Но его скупой рассказ о встрече с чермаком великоградцы выслушали, боясь даже словом перебить, разве что Баламут кое-где вставлял пояснения. Терёшка с Миленой сидели рядышком на лавке, тихие и смущенные. Потому что откровенно недоверчивые взгляды, которые на этих двоих великоградцы бросали поначалу, вскоре сменились одобрительными и уважительными.

– Не Терёшка бы – ловца душ мы бы под личиной не распознали, – закончил Молчан. – И Милена нам знатно пособила.

– Ну, вот опять, – аж расстроился Иван Дубрович. – Как что дельное по дороге случается – так без меня… Ровно нарочно. Я живых худов еще отродясь не видывал.

– И благодари Белобога, Ваня, что не видывал, – нахмурился Богдан Меткий. – А у тебя, малый, дар, что и говорить, редкостный. В Китеже наставники, об заклад бьюсь, из-за тебя передерутся, если решишь в учениках остаться.

Терёшка опустил голову еще ниже и зарделся.

– Э, разве в войске у Великого Князя служить – хуже, чем в Охотниках? – засмеялся Василий, взъерошив приятелю Миленки и без того растрепанные вихры. – Не одной же Цитадели все сливки доставаться должны. А мы этот рыжий гриб-подосиновик в Моховом лесу первые нашли!

Воеводе тоже было что порассказать товарищам. Окончательно онемевшим от того, что выложил им Никитич. Отправиться ночью в запретный царский сад вызвались все, но взять с собой Добрыня решил только Василия, а приказы воеводы в отряде не обсуждались.