Бюро. Пий XII и евреи. Секретные досье Ватикана

Полицейские несколько раз очень спокойно ответили, что у них на это имелось разрешение Святого отца и правительства⁸. Это, разумеется, было ложью. Они продолжали допрашивать и оскорблять людей.

Комната генерала Монти и его племянника в монастыре Сан-Паоло-фуори-ле-Мура после обыска, февраль 1944 года⁹

Они смеялись и издевались над всеми, кого подвергали допросам. Полицейские начали есть, подтрунивая над своими пленниками¹⁰.

Помимо генерала Монти, в монашеской одежде прятались и многие другие: эту деталь потом особенно смаковала итальянская фашистская пресса¹¹.

Полиции было непросто отличить настоящего монаха от мнимого. Чтобы узнать истину, пленникам приказывали читать «Аве Марию» и «Отче наш». Те, кто оказывался неспособен это сделать, выдавали себя – они не были ни монахами, ни католиками. Затем полиция потребовала от аббата дона Ильдебрандо Винченцо Ваннуччи поклясться, что все постояльцы действительно были верующими, но он отказался и не стал ничего говорить¹². Той долгой ночью полицейские обнаруживали все новых беженцев, которых укрывали монахи.

Хватая очередную жертву, полицейские снова начинали кричать: «Трусы, предатели, мерзавцы, негодяи, сволочи!» И продолжали: «Пока ваши соотечественники умирают за вашу страну, вы прячетесь тут. Всем стоять смирно, иначе буду стрелять», – после чего палили в воздух.

Монах Бартолуччи рассказывал: «Я посмотрел в окно моей комнаты, которое выходит во внутренний двор, и увидел группу молодых людей, бежавших со всех ног. Большинство были полуголыми. Но у ворот их поджидали четыре или пять полицейских, которые стали обращаться с ними очень грубо, раздавая направо и налево удары дубинками и оттесняя их в залы. Молодые люди кричали от боли. С ними обращались очень жестоко, как с животными. Итальянские и немецкие полицейские оскорбляли их, используя непристойные выражения и богохульства»¹³.

Другой свидетель, молодой бенедиктинец, изучавший богословие, тоже рассказывал, что видел очень жестокие сцены: «Вопли несчастных, исполненные боли, с одной стороны, и неистовство полицейских, кричавших слова вроде “бандиты”, “предатели” и т. д., с другой. А после этих оскорблений слышались удары ногами, кулаками и палками по спине. Полуголые молодые люди хотели сбежать из гостиной. Когда они пытались ускользнуть, на них наставляли оружие. В этом туманном сумраке зловещий свет мощных прожекторов выхватывал тут и там подобные сцены, показывая нам, в какую глубокую пропасть пало человечество. Десять молодых евреев и других людей связали, погрузили на грузовики и увезли»¹⁴.

Неудивительно узнать, что худшему обращению подвергались те, кого подозревали в том, что они евреи: «один полицейский заявил, что они способны распознать всех евреев, потому что те обрезаны. Они заставляли их раздеваться и проверяли».

Ранним утром запуганных пленников собрали вместе.

«Немцы крайне непочтительно сказали аббату: “Вы замарали ваше достоинство священника, укрывая в монастыре евреев и итальянских дезертиров. Вы также допустили распространение подрывных газет, которые мы обнаружили в комнатах некоторых монахов”»¹⁵.

Когда занималась заря нового зимнего дня, последнюю партию из шестидесяти шести пленников погрузили на грузовики и увезли в Реджина-Чели¹⁶ (центральная тюрьма Рима). Судьба многих из них остается неизвестной.

* * *