Бюст на родине героя

Было около полуночи. Оркестр уже убрался, народу в ресторане оставалось совсем немного. Я видел, как Гриша с Людочкой, рассчитавшись со своей официанткой, покидали зал: она висела у него на руке и громко смеялась. Повел телку к себе в номер, подумал я, а могла бы и мне достаться, если бы не чистоплюйствовал. Как хорошо бы прийти сейчас в полулюкс не одному, а с такой вот складненькой непритязательной девчонкой, да завалиться с ней в койку, да оттрахать ее в свое удовольствие — сама же напрашивалась. Упустил ты, Штирлиц — Джеймс Бонд, свое маленькое командировочное счастье! И успокоишься ты, друг мой, казенным интересом да простатитом от нерегулярной половой жизни.

Пока мы с Олегом пререкались, кому платить, Валюша терпеливо ждала и с обожанием глядела на предмет своей внезапно вспыхнувшей страсти. Наконец Олег железной рукой взял меня за запястье и заставил убрать бумажник.

— Знаешь что, — сказал он, — ты иди отдыхай, а я еще выпью чашечку кофе. Завтра увидимся.

Я кивнул и пошел к двери, испытывая острую зависть к Олегу и еще, как это ни смешно, ревность — даже крутобокую официантку увели у меня из-под носа.

Поднявшись на второй этаж, я сунул ключ в замочную скважину и тут же вздрогнул от неожиданности: сзади кто-то закрыл мне глаза ладонями. Я резко обернулся, и Людочка, обхватив мою шею руками и поджав ноги, повисла на мне. От нее пахло вином и дезодорантом. Я открыл ногой дверь и с теплой, приятной ношей на шее вошел в номер. На минуту мне удалось высвободиться, чтобы зажечь свет и запереться изнутри на ключ. Обернувшись, я увидел, что она уже перешагивает через валяющуюся на полу юбку и тянет через голову свитерок.

— Чего ты стоишь? Расстегни мне лифчик, — капризным тоном сказала Люда и повернулась ко мне спиной.

Дрожащими пальцами я освободил застежку и стиснул крепкие грудки. Но она вырвалась из моих рук и принялась стягивать с меня пиджак, рубаху, брюки.

— Погоди, я задерну штору, — сказал я.

— Ничего, пусть смотрят и учатся, — хохотнула Людочка и снова, уже совсем голая, прыгнула мне на шею.

Я подхватил ее, попятился и, не выпуская ее из рук, вздрагивая от нетерпения, плюхнулся задом, уселся на диван, который был предназначен вовсе не для того, а для деловых визитов и переговоров. Людочка обхватила меня ногами, и я надел ее на себя, как надевают шляпу на манекен. Я притягивал ее к себе и отталкивал, притягивал и отталкивал, мои руки жадно блуждали по ее теплой спине, мяли ее круглый зад, оказавшийся на поверку немного тяжеловатым, снова притягивал и отталкивал, и волны блаженства пробегали по моему изголодавшемуся, больше двух месяцев не знавшему женщины телу. В серых глазах под пушистыми ресницами застыло удивление, словно она не знала, как это бывает. Наконец нас накрыло, я прижал Людку к себе так, что у нее хрустнули ключицы, она вскрикнула и впилась губами мне в шею.

Несколько секунд мы сидели неподвижно, потом Людочка отстранилась и с довольной улыбкой сказала:

— Ну вот я тебя и трахнула. А ты, милая, боялась.

— Тебе чаю или кофе? — ответил я.

Ничего более путного придумать я не смог.

Глава 18

Хорошо выспавшийся, умиротворенный, не обремененный никакими срочными делами, о чем еще может мечтать замороченный жизнью мужик моего возраста? Я лежал на спине в спальне своего полулюкса, глядел в потолок и лениво вспоминал детали прошлой ночи, проведенной в приятном обществе молодого и свежего существа противоположного пола.

Удовлетворив первый порыв страсти и напившись чаю, который я приготовил с помощью своего верного спутника в командировках — кипятильника, мы перебрались в спальню, устроили там себе отменное ложе — сдвинули две узкие гостиничные койки, и стали предаваться на нем — цитирую Стаса! — друг с другом совместно тому, что до брака не очень уместно.

Не скажу, что в эту ночь я превзошел себя, но и не осрамился — Людочка не позволила.

Несмотря на то что она родилась, выросла и потеряла невинность в тихом Клину — ее биографию мне все-таки пришлось выслушать, — несмотря на короткий партстаж в первой древнейшей, девочка недурно обогатила свою память (догадайтесь, кого цитирую по памяти) знанием всех богатств, которые выработало человечество, — в технике любви, разумеется. Когда казалось, что ни одной женщине в мире и всем женщинам мира, вместе взятым, уже не вызвать у меня никакой положительной реакции, никакого позитивного ответа — ничего, кроме отвращения, она своими пухлыми розовыми губками, острым язычком, ловкими пальчиками находила ко мне индивидуальный подход, и я, самому себе, собственным ощущениям не веря, оживал. Не хотелось бы заходить в своих спекуляциях столь далеко, но допускаю, что Людочка могла расшевелить даже клиентуру Гриши Писаренко. А с самим этим козлом, по ее утверждению, у нее никогда ничего не было — чисто деловые отношения, не более того.