Бюст на родине героя

Вячеслав Харитонович довольно занудно рассказывал о своих американских впечатлениях. Стас, склонив голову набок, подчеркнуто внимательно слушал его и время от времени с самым серьезным видом вставлял что-нибудь вроде «ах, эти каменные джунгли», или «вот уж воистину город желтого дьявола», или «нет, это не для нашего человека». Справедливости ради надо сказать, высокий, несомненно, понимал, что его подначивают, и поглядывал на Стаса умными насмешливыми глазами. Остальные слушали его разинув рты. Особенно куратор и Нелли. Она усадила высокого подле себя, ежеминутно подкладывала ему что-нибудь на тарелку и вообще не спускала с него глаз. Я же сидел на другом конце стола и потихоньку накачивался.

Обычно я не пью, когда за рулем. Ну, две-три рюмашки — только чтобы поддержать компанию. Мне не нужны неприятности с ГАИ: волка ноги кормят, а мои ноги — машина.

На сей раз я отпустил тормоза — поставил перед собой бутылку своего любимого «Наири» и наливал рюмку за рюмкой. Накачивался и злился.

Злился на себя, что сижу за одним столом с людьми из конторы — пусть куратор не рассказывает байку, будто ушел из гэбухи, из нее так запросто не уходят, пусть высокий не корчит из себя цивилизованного предпринимателя, знаем мы этих лубянских наследников русского купечества. Мало того что сижу, еще и выпиваем вместе. Хорош, нечего сказать. Злился на Нельку, которая чуть не ложится под Вячеслава Харитоновича, и это у меня на глазах, хоть из приличия не прижималась бы к нему при всех. Взять бы ее за это самое, и оттащить в альков, и вытряхнуть из блядского шелкового платья, и поставить в ее излюбленную позицию. Злое пьяное желание охватило меня.

Несколько секунд стояли у меня перед глазами сладострастные сцены, но я усилием воли стряхнул их: что же ты, идиот, себе позволяешь? для чего пришел сюда? только что не знал, как от нее отделаться, а теперь снова захотел? да Бога молить надо, чтобы этот козел, Вячеслав Харитонович, ее оттрахал, тебе же проще будет, кретин, баран, недоумок… Я мысленно награждал себя все новыми и новыми нелестными эпитетами, и муки ревности потихоньку оставляли меня. Тут я услышал свое имя.

— А что же ты ничего нам не расскажешь? — обращалась ко мне незамужняя девчоночка. — Тоже ведь в Америке был, тоже, наверное, кое-что посмотрел.

— Да, да, пожалуйста, — поддержал ее Май Игоревич, — расскажите о ваших впечатлениях, о встречах…

— О каких еще встречах? Кто вас на сей раз интересует? — грубо огрызнулся я.

— Ну что ты сегодня такой бука? — укоризненно сказала Нелли. — Все просят тебя, всем интересно послушать, а ты заставляешь себя упрашивать.

Я угрюмо молчал.

— Они сегодня не в настроении, — изрекла Нелли тоном мамаши, чадо которой, общепризнанный вундеркинд, отказывается прочесть взрослым стишок.

— А я, господа, думаю, что наш уважаемый мэтр вовсе не должен нам ничего рассказывать, — вмешался Вячеслав Харитонович, и тон у него был спокойный и доброжелательный. — Уверен, свои наблюдения, впечатления, мысли публициста он сберегает для будущих публикаций и не хочет…

— Метать бисер перед свиньями, — вставил Стас и смешно хрюкнул. Довольный, сытый, лоснящийся, с маленькими хитрыми глазками, он и впрямь походил сейчас на элитного борова.

— Да, не хочет растрачивать впустую, — продолжал Вячеслав Харитонович. — Я вот человек отнюдь не пишущий, но прекрасно вас понимаю. — Он мягко улыбнулся мне, и я внезапно ощутил нечто вроде благодарности.

— Вы совершенно правы, Вячеслав Харитонович, можно, я буду называть вас Славой? Спасибо, — затараторила Нелли. Знакомая тактика, подумал я. Не осрамись, друг Слава, тебе, похоже, предстоит сегодня весьма ответственная, хотя и приятная, работа. — Но мы еще должны выпить с вами на брудершафт, да? Так о чем я? Он всегда так: молчит себе, молчит, а потом — раз и… У него, как у фокусника в рукаве, всегда есть какая-нибудь история. Вот сейчас — эти скелеты. Просто уму непостижимо…

— Скелеты? — испуганно переспросила до сих пор не участвовавшая в общей беседе жена сценариста.

— Скелеты, милая, самые натуральные скелеты, — радостно подтвердила Нелли. — Представляешь себе, их со Стасиком приятель, не помню, кажется, друг детства, эмигрировал в Америку, чтобы продавать там наши русские кости.

Нелли понравилась собственная шутка, и она засмеялась, оглядывая своих гостей.

— Если не ошибаюсь, я тоже что-то слышал об этом. Кто-то мне в Нью-Йорке рассказывал, — заметил Вячеслав Харитонович.

— Ну вот, я же не выдумала, — сказала Нелли. — В общем, сенсационная история. Мы со Стасиком готовим часовой сюжет. — Ого, уже часовой, подумал я. — Кстати, тебе надо поторопиться со сценарием. — Она обернулась ко мне, и на ее лице появилась деловитая служебная мина.

Я неопределенно кивнул и опрокинул очередную рюмку.

— Ну, со сценарием я вам могу подсобить, — с наигранным равнодушием сказал сценарист, цепляя вилкой шпротину.