Бюст на родине героя

— Ты что, ты что… Думаешь, крутой? Крутой, да? — Он продолжал пятиться, и у него было совсем детское лицо, на котором застыл ужас, губы дрожали. Казалось, он сейчас расплачется и станет размазывать сопли по физиономии.

Не сводя с меня глаз, он отступал, вытесняя из комнаты своего напарника, я двигался за ними.

— Ладно тебе, отец, ладно… Успокойся, мы сваливаем. Уходим, уходим… — Только в дверях он повернулся ко мне спиной, и они оба, громко стуча ботинками, посыпались вниз по лестнице.

Я опустил руку и посмотрел, что зажато у меня в кулаке. Это была граната — тот самый муляж, который я, не помню уж сколько лет, зачем-то держу на письменном столе. Вот, оказывается, зачем.

Скорее всего, со мной случилась истерика. Согнувшись пополам, я стоял в прихожей и корчился от хохота. Крутой, я в самом деле крутой, вот какой я крутой. Я только начинал успокаиваться, как снова вспоминал испуганную и какую-то даже обиженную морду белобрысого качка и истерически ржал, рыдал от смеха, не успевая утирать слезы. Это надо же, пришли на простенькое дельце — пощупать мирного папашу, а он, нате вам, хватается за гранату. Обидно? Еще как обидно.

Когда зазвонил телефон, я еще не проржался и, прежде чем ответить, хохотнул в трубку.

— Слушаю вас. Ну, говорите, кто это? Смольный слушает. — На том конце молчали, слышно было, как кто-то дышит в трубку. — Ну что, будем запираться или начнем давать показания? В ваших же интересах сотрудничать со следствием. — Я не сомневался, что это Левка или Артюша.

— Я вас не разбудил? — раздался наконец голос Вячеслава Харитоновича. — Чему вы так радуетесь?

— А, это вы… Чему радуюсь? Такая вот смешная история вышла. Хотел уже спать ложиться, а тут двое ваших зашли на огонек. А я их гранатой, гранатой…

— О чем вы? Какой гранатой?

— Понятное дело, противопехотной.

— Я ничего не понимаю. Кто к вам пришел? Вы в самом деле взорвали гранату? — В голосе Вячеслава Харитоновича послышалось беспокойство.

— Все вы прекрасно понимаете, — сказал я совсем серьезно, потому что уже окончательно отсмеялся. — А за своих людей не тревожьтесь. Я гранату им только для острастки показал и отпустил их с миром. Оказались смышлеными ребятами. И смелыми. Бежали, доложу я вам, быстрее лани, быстрей, чем заяц от орла. Конец цитаты. Но в следующий раз, обещаю, шутить уже не стану — вам придется отдирать их от стенки по кускам. Работа, знаете, не из приятных.

Какое-то время мой собеседник молчал, потом сказал:

— Давайте сменим тему. Вы так неожиданно ушли, что я не успел с вами поговорить.

— А мне кажется, мы всласть наговорились.

— Нет, у меня к вам очень важный и серьезный разговор. Без посторонних. Нам непременно нужно встретиться. В любое удобное для вас время, в любом месте, где скажете. А лучше всего у меня. Я очень прошу вас приехать ко мне в офис. Попьем кофейку, потолкуем. — Я молчал, и ему, должно быть, показалось, что уговорил меня. — Давайте завтра. Когда вам удобно?

— Ни завтра, ни послезавтра, никогда. Мне не о чем с вами разговаривать. Я как-то уже говорил вашему Маю Игоревичу, что без повестки больше к вам не приду. Будет повестка — посмотрим.

— Дорогой мой человек, опять вы за свое. Я уже объяснял вам, вы меня не за того принимаете. К нам приходят без повестки. И когда приходят по своей воле, с открытым сердцем, получают очень большие привилегии. Итак?

— Спасибо, не надо. У меня достаточно привилегий.

— Ой ли? Ну что ж, посмотрим. Одно скажу, вы к нам все равно придете. Лучше бы завтра, а там, глядишь, и поздно будет. Так я вас последний раз прошу…

Тут я почувствовал, что мне до тошноты надоела вся эта тягомотина и нет больше сил слушать бархатный голос, и я сказал Вячеславу Харитоновичу об этом, и еще послал его туда, куда Левушка, когда допекут, посылает инспекторов ГАИ, и шарахнул трубку о рычаг, да так, что склеенный и обмотанный изолентой аппарат развалился на части, но мне не было жалко, потому что давно пришло время его менять — нельзя же держать дома такую рухлядь.

Я прихлебнул из кружки, чай совсем остыл — вот тут я и расстроился. Но отворилась дверь — я так и не запер ее после бегства качков, — и вошел наконец-то профессор Гоша, и я по новой вскипятил воду и заварил чай, и мы с ним хорошо почифирили.

Как учит профессор Гоша, хочешь чаю — будь им.

Глава 12