Благие намерения

— Ну, хорошо, публичная фигура, — уступил он. — Пусть фантазируют. В небольших количествах фантазии полезны для здоровья и помогают творчеству.

— Совокупляющиеся стрекозки, — повторила Ева.

— Чувствуешь, какой полет воображения? Можно рассказать тебе о моей переписке?

— Ты тоже получаешь такой бред? Конечно, получаешь! — сказала она, не дав ему ответить. — Наверное, тебе предлагают стрекозиный секс во всех измерениях.

— С животными и с мифологическими существами — таков стандарт. Популярным способом соблазнения и любимой сексуальной игрушкой выступает еда. Особо изобретательные сочетают одно с другим.

Она уставилась на его довольную физиономию.

— Будет время — почитай, развлечешься.

— Люди совсем долбанутые. Я выделила живущих неподалеку, а тех, кто сдвинут на сексе, отправила в конец. Секс здесь не на первом месте. Может, проверим их через мощности компьютерной лаборатории?

— Подождем еще полчасика, а потом… — начал Рорк.

При сигнале ее коммуникатора он осекся.

— Черт, это тебя, Даллас.

— Лейтенант Ева Даллас, прибыть по адресу 358, Сто восьмая стрит, четвертый уровень. Полиция на месте, расследует факт нападения.

— Нападение? — переспросила успевшая вскочить Ева. — Потерпевший жив?

— Потерпевший — Дирк Хастингс, несильные телесные повреждения. Вероятность связи с вашим текущим расследованием девяносто восемь целых три десятых процента.

— Вызовите детектива Делию Пибоди. — Отдавая приказание, Еыа отъехала от стола. — Я еду.

Не дав диспетчерской ответить, она отключила связь.

— Хастингс — болван-фотограф, псих, каких мало. Помнишь, я допрашивала его предпоследним летом?

— Рисует убийства. Между прочим, я недавно его вспоминал, — ответил Рорк, нагоняя ее на лестнице.

Она не спросила, поедет ли он с ней: задавать этот вопрос значило бы зря тратить его и свое время.

— Тогда выяснилось, что убийца недолго был его ассистентом. Он меняет их, как…

— Как ты — дроидов для спарринг-поединков? — подсказал Рорк, хватая оба пальто.

— Вроде того. В первую же встречу он полез на меня с кулаками, пришлось врезать ему по яйцам. Я, видите ли, помешала его творческому процессу. По его словам, вторглась на его территорию. Чего он только тогда про меня не наговорил!

Ветер чуть не сбил ее с ног, пальто вздыбилось, как парус. Машины рядом не оказалось, это ее взбесило.

— Я вызвал, сейчас будет. Потерпи — и надень это.

Она покорно взяла у него шарф.

— Он здоровенный мужик, — стала соображать Ева. — Может, его не взял шокер, может, взял, но не до конца. А может, мне лучше подождать с версиями.

Она прыгнула на пассажирское сиденье огромного внедорожника ружейно-серого окраса, прежде чем он полностью затормозил.

— Магазинчик на первом этаже, — вспомнила она. — На втором — офисы и что-то вроде портретной галереи, на третьем мастерская — там я его тогда оставила. А живет он на четвертом. Наверное, там все уже было закрыто — это не предположение, а чистая дедукция. Снаружи узкая железная лестница, похожая на пожарную. Лифта нет, надо ползти вверх в темноте. С улицы ничего не разглядишь. «Портография» — вот как он это называет!

— У фотографа, практически у «портографа» должна быть цепкая память на лица и на детали.

— Будем надеяться. Хотя не слишком, — ответила она.

Ждавший ее полицейский в форме распахнул дверь мастерской, когда Ева, чувствуя себя ящерицей на скале, преодолела последние железные ступеньки.

— Простите, лейтенант, Хастингс только что сообщил, что на улице тоже есть вход.

— Чего уж теперь.

— Он здорово грохнулся, госпожа лейтенант. Это произошло здесь, но мы подняли его в квартиру, чтобы здесь можно было поработать. Санитары со «Скорой» сказали, что с ним ничего страшного, но посоветовали пройти осмотр. Он отказался.

— Шокер?

— Он самый, плюс несильное сотрясение мозга от удара головой. Он не столько ушибся, сколько психует.

— Он всегда такой, — сказала Ева и полезла наверх.

Хастингс сидел на черном диване и пил из стакана неразбавленный виски.

На белых стенах не было его портретов. Наверное, он слишком устал таращиться на лица и не хотел, чтобы они таращились на него. Вместо них он развесил черно-белые изображения небоскребов, пустых скамеек, фасадов, проулков. При других обстоятельствах эта выставка могла бы показаться Еве привлекательной. Но при других обстоятельствах судьба не подарила бы ей живого свидетеля.

Или даже двоих: рядом с Хастингсом на диване примостилась длинноногая блондинка со сверкающими волосами длиной в добрую милю. Белый плюшевый халат был ей так велик, что возникало впечатление, что ее проглотил белый медведь.

Она пила бренди из огромного стакана.

Хастингс уставился на Еву маленькими глазками грязного цвета.

— Паршивые фараоны! — Он сделал большой глоток. — Что за проклятый у вас город? Стоит человеку устроиться поработать вечером дома, на него обязательно нападут!

— Что-то меня с некоторых пор не тянет в ваш дом. Кто вы такая? — обратилась она к блондинке.

— Матильда Зеблер. Я все видела.

Ева сделала паузу и приподняла брови.

— Заработались, Хастингс?

— Вам-то что? Когда хочу, тогда и работаю.