Благие намерения

— Мэвис позвонила нам — мы как раз бездельничали. Мы согласились. Мы играли раз в два месяца — у них или у нас, благо мы живем в одном доме. Там была охрана, она попросила их остаться после выступления. Раскладываются буклеты служб доставки, ты закрываешь глаза и берешь один наугад. Приходится заказывать что-то из него, так делает каждый играющий. В итоге получается сумасшедшее разнообразие: тайская, китайская, итальянская, вегетарианская и всякая прочая кухня. Бену и Стиву тоже нравилось.

— Трина, — вспомнила Ева.

— Да, она тоже пару раз в этом участвовала.

— Я про то, что связаться с ней придется тебе. Я пас. Пусть побережется, пока все это не кончится. Только ограничься текстовым сообщением, а то вы зацепитесь языками и начнете болтать о прическах. В таких случаях меня так и подмывает тебе наподдать.

Пока Пибоди выполняла указание, Ева стала искать, где бы припарковаться вблизи приземистого тоскливого здания, где помещалась фирма «Арсениал Инвестигейторс». Махнув рукой — внедорожник так велик, что никуда не влезает, — она выбрала место на чудовищно дорогой частной парковке.

— Тридцать два пятьдесят в час! — Она засунула билетик в карман. — Хозяина этой обдираловки надо привлечь за мелкое мошенничество. К концу дня оно вырастет до крупного.

— Хотя бы ледяной дождь перестал!

Это не обрадовало Еву, потому что тащиться два с половиной квартала пешком все равно неприятно.

У дома разбили лагерь бездомные, выставившие напоказ свои разрешения. Один, такой лохматый блондин, что кажется, в его гриве запуталась молния, наигрывал что-то тоскливое на губной гармонике. Две проститутки в микроюбчонках и сетчатых чулках, судя по виду, только-только достигшие возраста легального промысла, тряслись от холода у подъезда. На углу дымилась тележка с хот-догами. Привалившийся к ней продавец от безделья лакомился своим товаром.

Ева ступила на узкую лестницу под указующим перстом с надписью:

«Арсениэл Инвестигейторс»

3-й этаж

На первом этаже разместились ломбард и салон гадалки мадам Курракус, офисы на втором ждали арендатора.

Забравшись на третий этаж, Ева и Пибоди позвонили в звонок сбоку от железной двери. Услышав зуммер, Ева толкнула дверь.

В приемной длинный стол с устаревшим центром связи, за которым орудовала неприветливая брюнетка. Здесь же находились два оранжевых пластмассовых кресла и торговый автомат, принимавший монеты и купюры.

Брюнетка, прервав работу, недовольно спросила гнусавым голосом, которым впору предупреждать корабли о рифах в ненастную погоду:

— Вам назначено?

— Теперь назначено, — сказала Ева, показывая жетон.

Брюнетка заерзала и запустила руку под стол. «Кнопка предупреждения о приходе копов», — догадалась Ева.

— Мистер Арсениэл отсутствует, он на расследовании. Можете оставить вашу контактную информацию.

— Мистер Арсениэл у себя в кабинете, закинул ноги на стол и чешет задницу. Неважно, мы пришли к Джине Тортелли.

— По какому делу? — прогнусавила брюнетка.

— Вас это не касается.

— Нельзя ли повежливее?

— Такая уж у меня работа. Раз мистера Арсениэла так пугают визиты копов, значит, у него есть на то причины. Я могу выяснить эти причины и превратить его жизнь в ад. Чтобы этого не произошло, вызовите Джину Тортелли.

— Минуточку. Ну, вы даете! — Она нажала кнопку бесшумной связи и взяла коммуникатор.

— Джина, тут две с жетонами хотят тебя видеть, а зачем, не говорят. Конечно. — Она разъединилась. — Сейчас явится. Можете пока присесть.

Ева покосилась на пластмассовые кресла, представила, чьи зады их грели, и отрицательно покачала головой.

Появилась Тортелли, настроенная на конфликт. Судя по данным, в ней было пять футов восемь дюймов, зашнурованные сапоги на каблуках добавляли еще пару дюймов. Светлые волосы заплетены в короткие дреды. Ева вспомнила, как Хастингс определил цвет кожи напавшей на него женщины: кофе с молоком, молока побольше.

Подходит!

Ее темные глаза сузились, потом, узнав Еву, она изобразила безразличие.

— Шарите по трущобам, лейтенант? — Евино звание она произнесла с подчеркнутым презрением.

— Работаю. Хотите говорить прямо здесь?

Тортелли уперлась одной рукой себе в бок, другой сделала нетерпеливый жест.

— Если вам есть что сказать — выкладывайте.

— Есть два трупа и одно нападение вчера вечером. Вы подходите под словесный портрет.

Тортелли засопела, но быстро взяла себя в руки.

— Ерунда. Я видела рисунок, который вы распространили. На него похожа половина жителей Нью-Йорка.

— Вы прослужили достаточно долго, чтобы знать, что мы даем прессе не все. Расскажите, где вы были двадцать седьмого декабря между семнадцатью и девятнадцатью часами.

— Я ничего вам не скажу без адвоката.

— Хорошо, свяжитесь с адвокатом, пусть едет к нам в Управление.

— Я никуда не должна с вами ехать.

— Хотите так — давайте. Мы побеседуем с вашей матерью.

— Идите на хрен! — крикнула Тортелли, стоило Еве шагнуть к двери. — Не смейте приближаться к моей матери.