Благодать (СИ)

— Глупостей хоть не наделаешь? — спросил толстяк. Кашлянул – океан пуза заштормило – и продолжил: — Я ж к тебе именно обратился, потому что ты мне показался и порядочным и решительным. Не – скорее, авантюристом. Думающим о последствиях. Если ошибаюсь, ты уж лучше сразу бойся. Хочется, иногда, понимаешь, молодость вспомнить… — он зажмурился, как сытый кот на солнышке, а Вадима аж пот прошиб.

— Нет. Не наделаю.

— Ладно, давай, занимайся.

Клиент стал невыносимо медленно выпрастываться из кресла, и казалось, это не тело человеческое, а туча всплывает, всё ширясь и набирая в объеме. Из тучи выдвинулся отросток со знакомым осьминожкой на конце, и Вадим протянул свою руку. Пожатие было теплым и липким. У Вадима хватило ума вытереть ладонь о штанину только после того, как туча скрылась за дверью и глухо сказала бритоголовому Димону: «Ну чё, погнали.»

Парень рухнул в раздавленное кресло, закинул ноги на стол и закурил. Пепел стряхивал на пол, будучи практически уверен в том, что ему не придется внимать ворчанию уборщицы, тихой алкашки Маруси, и свирепо краснеть, получая нагоняй от шефа. От созерцания вороха денег его отвлекла вонь паленой синтетики – покрытие пола курилось черным, смрадным, каким-то жирным на вид дымом, и хлопья копоти медленно кружили в спертом воздухе, напоминая оброненные неведомой птицей перья. Он подскочил, как ужаленный, грохнулся на пол и принялся лупить ладонями по расползающемуся тлеющему пятну. расплавленные волокна впивались в кожу с упертостью трудолюбивых мурашей, но парень не ощущал боли – было только опасение, что смрад и дым привлекут внимание сотрудников агентства. Наконец, вроде, потушил. Поднялся с коленей и закурил, ища взглядом пепельницу и держа под тлеющим кончиком обожженную ладонь. Пепельница обнаружилась на тумбе под телеком. Поставив её на стол, Вадим присел на край столешницы, рассовал по карманам пачки банкнот, и зажмурился, блаженно внимая ощущениям человека, отягощенного суммой, которой ему обзавестись не светит никогда. Это «никогда» с каждой секундой удручало всё больше.

С такими бы бабками да с машкой подходящей… Застенчиво улыбнулся своей стыдливости – Люба в мечтах, всколыхнувших воображение, только промельком разве что обозначилась.

Зато там была Маша. Он выхватил из кармана телефон, почти уверенный, что удалил сообщение и лихорадочно вспоминая, кто ему говорил, что удаленное можно как-то восстановить, но для этого надо… блин, блин, блин, да где ж оно… так… о!

Он пробежал взглядом сообщение. Да брось, это наверняка не она - времени-то сколько прошло, да ты и номеров-то сменил – что девок. После Маши. А если она? А как номер узнала? Издевается? А мне-то куда звонить? По какому это «тому же номеру» «звякать»? На домашний, может? Ага, а там муж, небось. Ну да, не один ты такой на свете единственный сладкий перец.

5

— Алло? – ну да, это была она, с этим её неправильным «л», так что получилось что-то вроде ауо. — Вадик, ты? Я ждала (ждауа)…

— Сердце подсказало или какой другой орган? — вырвалось у него совершенно по-хамски, как у кичащегося своей нарочитой грубостью подростка.

— Не говори глупости. Всё проще: из всех моих знакомых ты единственный, кто позволял себе перезвонить, когда ему вздумается, а не когда его об этом просят. Так, наверное, и осталось. Так ты едешь? — спросила безо всякого перехода. От этой её манеры Вадим успел поотвыкнуть. Теперь почувствовал в груди приятное тепло узнавания – она всё та же. По крайней мере, очень хотелось надеяться.

— Мне помощь твоя нужна. Когда едем? — спросил в её манере, не развивая начатую тему и швыряя новую.

— Послезавтра.

— Мне надо завтра с утреца, в идеале – ночью сегодня. Тему тут одну поднял. Так что ты кстати – ну прям будто чувствовала. Ну так что?

— Ты где сейчас? — спросила, вздохнув.

— На Западном, возле двадцатой поликлиники.

— Давай там, в кафешке – видела, что-то в этом роде есть в торце здания. Только дождись, хорошо?

— Тебе что, неинтересно? — спросил он её, задавая одновременно вопрос сам себе а на хрена ты вообще это затеваешь, жить опостылело?

— Неинтересно. Опять влип куда-то. Раньше было забавно, наверно, потому и позволяла себе голову морочить. — Сказала и положила трубку. Или кнопку нажала – не суть. Гнусные гудки напомнили, что ему тоже неплохо оторвать «трубу» от уха.

6

— Ну как? — спросил шеф этак невзначай, будто его это не особо и интересует. — Что сказал? Он там что-то насчёт задатка мычал.

— Не знаю, что он там мычал вам, — Вадим пытался скорчить сосредоточенную мину, — только мне он сказал, что не будет никакого задатка, пока с документами не будет полной ясности.