Блаженны алчущие

— Я люблю его, как брата. Тебе не понять — брат из тебя никудышный.

— Итак, ты любишь Лили — как брата, хорошо. И зазываешь к себе юношу, который ему понравился, практически уводишь у него из-под носа. Или у вас так принято, делиться? Но тогда вы могли бы встретиться все вместе, втроем.

— Воображение заработало, да, Филип? — Лулу смотрел все так же вызывающе, но развлечения последних минут начинали сказываться — по лбу ручьями стекал пот, размывая пудру, а усмешка превратилась в оскал загнанной в угол крысы.

— Лили ничего не знал о вашем свидании, иначе упомянул бы об этом. Значит, ты подсуетился у него за спиной. Как дурно, вставать на пути зарождающейся любви!

— Да какая любовь! С продажным щенком, согласным встречаться сразу с двумя, чтобы получить лишнее колечко или кошель с серебром.

— То ли дело ты, сама чистота и непогрешимость! — усмехнулся Картмор. — Но речь не о тебе, а о Лили, да? Это для него Тристан был недостаточно хорош. Как и все другие его дружки. Лили сказал мне, что ему не везло в любви, перечислил имена… Я собрал сведения, и его невезение, действительно, превосходит всякое вероятие, — Филип начал перечислять: — Один из тех, с кем он путался, Лоран, погиб в бою, тут все ясно. Другой, Морис Аннель, покинул город неожиданно для всех своих знакомых, и с тех пор не вылезает из родного поместья. Про этого мы хотя бы знаем, что он жив. Марша Вельмара нашли мертвым в кабаке после стычки с неизвестными, убийцу не поймали. А Анн Моро свернул шею, упав с лестницы, и слуги нашли его уже остывшее тело. Подозрительно — как тебе кажется, Кевин?

— Мне кажется, что хватит нежничать с убийцами, — Кевин потянул меч из ножен, рассчитывая, что вид обнаженной стали настроит мотылечка на серьезный лад. В тусклом мерцании свечей казалось, что красноватый металл сочится кровью.

Лулу присвистнул. — Какой роскошный меч! Такой большой, и длинный, и ши…

Слегка замахнувшись, Кевин ударил его тыльной стороной лезвия, постаравшись попасть по локтю. Франт ответил протяжным воем, перешедшим в клокочащее подобие смеха.

— Ты ведь получаешь от этого удовольствие, да? — подмигнул он Кевину, слизнув с губы каплю крови. — Не стесняйся, у каждого свои слабости. Кому-то нравятся женщины, кому-то — мужчины, мне нравятся мускулистые здоровяки — скрипач был так, мимолетным развлечением. А тебе нравится причинять людям боль.

Это Филипу нравится причинять людям боль, подумал Кевин. Все, на что я способен, это избивать их.

— Когда как, — ответил он вслух. — Об иных и руки-то марать противно.

— Но ты находишь силы себя перебороть, не так ли? — Смешок перетек назад в вой, когда Кевин, невзначай, наступил на кисть, которой дворянчик опирался о пол.

Чего уж там, он и правда получал от этого удовольствие.

Недовольный, видимо, что находится не в центре внимания, Филип раздраженно пощелкал пальцами перед лицом франта. — Сосредоточься, Лулу. Или тебе проще сдохнуть?

Желто-зеленые глаза сузились. — Если б вы собирались меня убить, вы бы не отпустили моего слугу.

— Знаешь, коли кто и может помешать мне сделать с тобой, что заблагорассудится, то точно не твой слуга. Но, пожалуй, не стоит забегать вперед. Для начала мы просто слегка подправим твою физиономию. Правда, тебе, может быть, все равно. Она совсем не так красива, как у моего брата, или даже Лили, — Филип склонил голову набок, прикидывая. — Вряд ли ее сильно испортит, скажем, расплющенный нос. Или сломанная скула. Или выбитые передние зубы. Вставишь алмазные, в конце концов. Ой, да, ты же сидишь без денег. Придется обойтись стекляшками, если такое вообще возможно. Или деревянной челюстью?

— Твой брат…

— Мой брат не выносит уродства. Боюсь, когда мы с тобой закончим, он даже взглянуть на тебя не сможет без содрогания. Но ты, конечно, всегда можешь пожаловаться моему отцу. А еще есть дядя Оскар!

Лулу пробормотал что-то под нос, очень тихо. Расслышать — нельзя, догадаться — несложно. А вслух сказал: — Лучше сразу скажите, где подписать признание во всех смертных грехах. Вот только пропавшего музыкантишку вам это не вернет, потому что я понятия не имею, где он!

— То-то и оно. Он больше не пропавший, а нашедшийся.

— Вы нашли его труп, — понял Лулу. — Пожалуйста, скажите, что кто-то прибил его собственной скрипкой! У меня от ее пиликанья раскалывалась голова.

— Его зарезали, — уточнил Кевин. — И съели.

— Съели? — осторожно переспросил Лулу. Глянул на него, на Филипа — и разразился хохотом. — С-съели?… — сипел он между взрывами веселья. — Вы думаете… что я… Вы думаете, я его съел? Убил и съел? С какой части я начал, хотелось бы знать? — Он даже прилег на спину, не переставая вздрагивать от смеха. — Ох… Распорите мне живот, может… найдете… скрипку…

Пока он приходил в себя, Кевин переглянулся с Филипом. Да, для такого, и правда, требовалось дополнительное объяснение. Но какое?..