Бледный силуэт Луны

В момент встречи на скамье Виломар-Одетта, почти не озвучив ни одного путного слова, заставил меня подписать кучу бумаг на всяческих языках, основная часть была по-эстонски. Я попробовала сопротивляться, но была сметена ураганом негодования. Из плохого русского языка и шипения на иных, я поняла, что наша семейка достала элегантного иностранца вплоть до печенок, причем такими способами, о которых ему как цивилизованному человеку и помыслить неприятно. Посему для возмещение нанесенного ущерба я обязана подписать свидетельство о том, что мои предки по всей форме и по своей воле продали его деду Кексгольсмкие мануфактуры. Что, мол, я об этом знаю из достоверных источников, хотя документы пропали. Если я не в курсе того, что написано в его бумагах — толковал Виломар с чувством, то могу поверить на слово, а насчет достоверных источников, то это будет делом моей совести.

Подписывая сделку с иностранцем на неизвестном мне языке, я обнаружила, что передо мною точно ту же процедуру проделал кузен Сергей. Причем его реквизиты и были единственно мне понятны, поскольку записаны по русски, заверены нотариусом по-эстонски и по-немецки и датированы недавним числом. Значит, хотя бы нотариус видел кузена Сережу живого и здорового с заграничным паспортом в руках, а почерк вроде и впрямь был его, кузена Сергея, хотя и шаткий, без официального блеска.

До подписания нужных бумаг Виломар-Одетта самым хамским образом игнорировал мои запросы на тему кузена. Только шипел и произносил бранные слова на непонятном языке. Однако после процедуры подписания Виломар сменил гнев на милость, а хамское обращение на дружественную беседу, у него это вышло даже изящно.

— Твой кузен, Катерине, он больной, — поведал Ингвар Виломар с убежденностью. — Его надо в дурной дом, но я никогда не мог, иначе как он подпишет мою бумагу? От больного — нельзя. Не имеет законной силы.

Объяснив свой главный мотив, бедняга Ингвар поведал весьма многословно, какие именно мытарства ему пришлось претерпеть от нашей семьи. Однажды самым ранним утром в его московское пристанище, на квартиру жены Тани, заявился Сергей в непотребном состоянии. Пьян — не пьян, но явно не в себе, жену даже пришлось удалить, а то она взволновалась. Сергей потребовал, чтобы Ингвар взял его с собой, отвез в Эстонию и там спрятал. Твердил, что произошло нечто ужасное, но он, Сергей, ни в чем неповинен, никого не убивал.

Вот это не понравилось Виломару совершенно, но бросить очень нужного свидетеля на произвол судьбы и безумия он не мог. Процесс реституции шел медленно, с тягомотиной, и свидетелей нужно было набрать хотя бы двоих. Виломар понимал, что выбрось он Сергея за дверь, то и от меня вряд ли чего дождется. Таков западный образ мышления: дело прежде всего, а эмоции — уже после. Ну и вот, смирив свои эмоции, Виломар купил Сергею билет на тот же день. Взял СВ, чтобы попутчики не видели, кого он везет, и потащил спутника через границу, благо паспорт у того был. Когда переброска через кордон закончилась благополучно, Сергей пожелал дать телеграмму кузине Кате в итальянский отель, что Виломар опять же сделал, затаив самые неприятные чувства. Слова про похороны и несчастья его сильно задели.

Но стоит отдать должное Виломару, он не очень-то пытался выяснить, какие ужасные напасти поразили Сергея, не его это было дело. Однако же, кузен Сережа, едва пришел в чувства, то вновь потребовал исполнения малопонятных действий. До подписания нужных Виломару бумаг Сергей написал три вопроса и ждал на них ответа от кузины Кати. С тем уехал на остров и гулял там на воздухе, пока замаявшийся Виломар не принес ему два раза «да» и один раз «нет». Причем все расходы по содержанию и транспортировке моего кузена пали на Виломара, поскольку Сергей сознался, что денег с собою не взял ни копейки, будучи в состоянии шока. Едва хватило на две поездки на метро, да и то пришлось вывернуть карманы.

Теперь Виломар отдаст мне почту от Сергея, поскольку я выполнила обещание подписать свидетельство, не глядя и не споря. Насчет дальнейшего выходила полная неразбериха. Виломар хотел бы знать, долго ли придется содержать и укрывать Сергея, поскольку его возможности не безграничны, в особенности финансовые. Хотя он понимает, что Сергей и я ему нужны, поэтому мы должны договориться по-хорошему. Хотя и трудно.

Но он помнит чудесную девушку Арише, он перед ней в долгу и не вынесет мысли, что милая Катя может сказать хоть одно нелестное слово о нем, Виломаре, даже сейчас. Это романтика, но пусть. Вот такие темы мы обсуждали, поедая улиток по-бургундски, под тентом на веранде «Белого лебедя» на Чистых прудах. Покончив с бургундскими улитками, мы сговорились о встрече через пару дней, к которой оба обязались представить соображения о будущем — все шло по протоколу.

— Это Сергей просил передать тебе без открывания, — сообщил Вилломар, оплатив счет за улитки. — Чтобы читала одна, без никого, написала ему, что надо. Передать только со мной. Когда увидимся. Пока тебе, Катерине, спасибо за хорошее общество.