Бледный всадник: как «испанка» изменила мир

При следующей же пандемии уполномоченные органы, отвечающие за охрану здоровья населения, введут жесткие ограничительные меры – карантин, закрытие школ и прочих учебных заведений, запрет массовых мероприятий и собраний. Понятно, что сделано это будет для нашего же блага, но как обеспечить всеобщее соблюдение запретов? И, опять же, памятуя о том, что лучшая защита от пандемии гриппа – «стадный иммунитет», как принудить людей к массовой вакцинации? Опыт показывает, что народ крайне нетерпимо относится к «обязаловке» по части здравоохранения, и все вышеописанные меры сдерживания пандемии эффективнее всего работают тогда, когда люди идут на самоограничения добровольно, а власти ограничиваются терпеливыми разъяснениями, проявляя при этом уважение к свободе выбора и полагаясь на сознательность граждан и уж во всяком случае избегая насаждения запретительно-ограничительных мер с помощью полиции и прочих силовых структур. В 2007 году CDC выпустил руководство по обеспечению максимального уровня соблюдения санитарных мер в период пандемии. Памятуя, в частности, и об уроках 1918 года, рекомендуется делать надлежащие ограничения обязательными лишь при превышении критического порога летальности, устанавливаемого на уровне 1 % от числа заболевших (как мы помним, летальность испанского гриппа, по самой скромной оценке, была не ниже 2,5 %). В современных реалиях, исходя из численности населения тех же США по состоянию на 2016 год, это означает, что CDC рекомендует переходить к принудительным ограничениям лишь после того, как выяснится, что в случае повального заболевания умрет три миллиона американцев, – настолько контрпродуктивным считает принуждение эта организация.

Но раз так и противоэпидемические меры лучше работают при их сугубо добровольном соблюдении людьми, значит, необходимо проводить информационно-разъяснительную работу с целью донесения до всеобщего понимания природы болезни и опасности, которую она представляет. Вот, собственно, и главная причина, по которой так важно рассказывать об истории испанского гриппа. Это же и один из аргументов в пользу фильмов-страшилок наподобие описанной выше «Эпидемии», озвучиваемых их создателями. Увидев, какими ужасами чревато развитие событий при наихудшем сценарии, считают они, зрители убедятся в необходимости вакцинации и продолжения финансирования вирусологических и эпидемиологических исследований за счет налогов, которые они платят государству, а кто-то, возможно, раскошелится и на частные пожертвования. Весьма противоречивая стратегия, следует отметить, и не только по причине того, что подобные фильмы способны вызвать синдром «постапокалиптической усталости» у слабонервной публики, но еще и потому, что создают иллюзию фантастичности показываемых «наихудших» сценариев, в то время как ученые пока что отнюдь не готовы дать гарантий, что подобного не случится в действительности, поскольку все еще недостаточно хорошо изучили феномен развития смертоносных пандемий. До сих пор нельзя исключить вероятности того, что тот же вирус подтипа H5N1 разродится штаммом не менее опасным, чем вымышленный вирус Мотаба, – так что нам остается только запастись терпением и наблюдать за ходом развития событий на вирусологическом фронте. К тому же кинематографистам было бы не лишним вспомнить об уроке, полученном их предшественниками в начале XX века, которые под влиянием модной тогда евгеники наплодили «ужастиков» о чудовищных последствиях бесконтрольного размножения «дефективных», а после того, как евгеника себя полностью дискредитировала, и сами оказались в глупом положении с подобными кинолентами в творческой биографии.