Бледный всадник: как «испанка» изменила мир

Правы или нет сторонники тактики превентивного запугивания населения художественными вымыслами, рассудит история. А вот средства массовой информации в любом случае будут играть критически важную роль при любой будущей пандемии, и 1918 год преподал нам бесценные уроки и в этом отношении: цензура, замалчивание и преуменьшение опасности не сработали; своевременное и объективное освещение хода развития событий и распространение всей имеющейся на текущей момент достоверной информации – вот что работает. Осведомленность населения, однако, не гарантирует его автоматического согласия на участие в реализации комплекса запланированных противоэпидемических мер. Даже зная, как сдержать распространение болезни, люди не обязаны считать эти знания руководством к действию. Когда несколько лет назад Еврокомиссия приказала уничтожить под корень все оливковые деревья в итальянской Апулии во избежание распространения за пределы этой области опаснейшего патогена этого растения, местные жители устроили массовые протесты и завалили суды исками с требованием отменить решение. Оливковые деревья в Италии – это же не просто сельхозкультура, это глубоко коренящийся в народных чувствах символ преемственности поколений, их веками высаживали в ознаменование рождения детей. Еврокомиссия же приняла решение об уничтожении оливковых рощ, даже не поинтересовавшись мнением хозяев, и те ответили чиновникам взаимностью, отказавшись задним числом прислушиваться даже к самым убедительным научным аргументам[484]. Доверие между двумя сторонами было подорвано, хотя там, скорее всего, и подрывать было нечего. Взаимное доверие между властью и народом быстро не строится. Если его нет к началу пандемии, то после ее начала, как бы качественно и добросовестно чиновники ни информировали население и сколь бы убедительно его ни увещевали, народ к ним не прислушается.

Другой урок 1918 года заключается в том, что людям иногда свойственно игнорировать разумные советы квалифицированных специалистов по причинам, уходящим корнями в глубокое прошлое. Уже в новом тысячелетии президент ЮАР Табо Мбеки, к примеру, возвел отрицание вирусной природы СПИДа в ранг национальной доктрины и назначил министром здравоохранения свою единомышленницу, рекомендовавшую лечить его традиционными и проверенными народными средствами, а именно свеклой с чесноком и лимонным соком. От такого лечения не получавшие необходимой антиретровирусной терапии пациенты со СПИДом вскоре начали пачками умирать по палатам и прямо во дворах переполненных больниц. Поведение Мбеки только на первый взгляд было необъяснимым. При взгляде же на него в историческом контексте становится понятным, что все дело в том, что белые колонизаторы постоянно возлагали вину за неблагополучную санитарно-эпидемиологическую ситуацию в Южной Африке на местное темнокожее население. Последствия этих обвинений зачастую бывали самими жестокими и долгосрочными, как это, в частности, случилось и в 1918 году, когда пандемия положила конец десятилетним дебатам относительно целесообразности расовой сегрегации и побудила колониальные власти решительно взяться за жесткое разграничение ареалов обитания белого и черного населения. В результате в 1923 году был принят «Закон о местных уроженцах на городских территориях», закрепивший практику апартеида и остававшийся в силе долгие шестьдесят лет.

Через вторичные трагедии подобного рода испанский грипп также оставил по себе повсеместно долгую и черную память. Часть из них были бы неизбежными и при наличии адекватного эпидемиологического надзора и/или действенных вакцин, но многих трагедий это позволило бы избежать – в частности всплеска депрессий после перенесенного гриппа, массового сиротства и лишения права на жизнь целого поколения нерожденных детей. Сам тот факт, что столь многие страдания в наши дни стали предотвратимыми, свидетельствует о том, что рядовой Роско Вон, безымянная женщина из могильника на Аляске и другие посмертные доноры легочных тканей, позволивших Таубенбергеру и Энн Рейд секвенировать РНК гриппа, отдали свои жизни не зря. Но нам рано почивать на лаврах, поскольку история гриппа и его вмешательства в судьбы человечества далека от завершения. Когда-то люди списывали инфлюэнцу на счет влияния далеких планет и звезд. Затем осознали, что грипп вызывает нечто мельчайшее до незримости, проникающее в организм человека и вызывающее болезнь. Наконец они дошли и до понимания того, что гриппозное состояние является продуктом взаимодействия между клетками организма инфицированного и вирусом-возбудителем. И теперь, после столетий сосуществования с гриппом, люди все больше подходят к его восприятию в качестве некоего изощренного и все более интимного танца с дьяволом, и, сколько бы крупиц мы ни добавляли к нашему багажу знаний о природе гриппа, человек и болезнетворный вирус продолжают оказывать друг на друга обоюдное формирующее влияние.

Послесловие На долгую память