Блестящая будущность

— Это врно, ма'амъ, — сказалъ м-ръ Пэмбльчукъ, важно кивая головой. — Это я самъ видлъ.

И они оба уставились на меня, а я уставился на нихъ съ невиннымъ лицомъ, разглаживая правою рукой панталоны на правой ног.

Если бы они стали дальше разспрашивать меня, я бы вроятно выдалъ себя, потому что уже готовился сообщить, что на двор былъ воздушный шаръ, да только колебался, не замнить ли это извстіе медвдемъ въ пивоварн. Но они были такъ заняты чудесами, которыя я имъ уже насказалъ, что опасность миновала Они были заняты разговоромъ, когда вернулся съ работы Джо чтобы выпить чашку чая. Моя сестра, больше впрочемъ для облегченія своей души, нежели для его развлеченія, тотчасъ пересказала ему о моихъ выдумкахъ.

Но вотъ, когда я увидлъ, какъ Джо таращитъ свои голубые глаза и безпомощно обводитъ ими кухню, я почувствовалъ угрызенія совсти, но только относительно его одного. По отношенію къ Джо, и одному только Джо, я созналъ себя юнымъ чудовищемъ въ то время, какъ сестра и м-ръ Пэмбльчукъ обсуждали выгоды, какія произойдутъ для меня отъ знакомства съ миссъ Гавишамъ и отъ ея расположенія ко мн. Они не сомнвались, что миссъ Гавишамъ «наградитъ» меня; и сомннія ихъ возбуждены были лишь тмъ, какого рода будетъ эта награда. Сестра стояла за «капиталецъ». М-ръ Пэмбльчукъ высказывался за хорошенькую сумму, которая позволитъ мн быть участникомъ въ какой-нибудь благородной торговл… ну, скажемъ, хоть хлбной и сменной. Джо навлекъ на себя грозу обоихъ блестящимъ предположеніемъ, что мн подарятъ одну изъ собакъ, которыя грызлись изъ-за телятьихъ котлетъ. «Если въ дурацкую голову не приходитъ боле здравыхъ мыслей, — объявила сестра, — а работа стоитъ, то лучше теб итти и кончать работу». И онъ пошелъ.

Посл того, какъ м-ръ Пэмбльчукъ ухалъ, а сестра занялась стиркой, я проскользнулъ въ кузницу къ Джо и оставался съ нимъ, пока онъ не кончилъ работы. Тогда я сказалъ:

— Прежде, чмъ огонь совсмъ потухнетъ, мн нужно коечто сказать теб, Джо.

— Въ самомъ дл, Пипъ? — отвчалъ Джо:- говори, что такое?

— Джо, — сказалъ я, захвативъ рукавъ его рубашки и вертя его, — ты помнишь все, что разсказывали про миссъ Гавишамъ?

— Помню ли? еще бы не помнить! Удивительно!

— Это ужасно, Джо! Я все солгалъ.

— Что ты говоришь, Пипъ? — закричалъ Джо въ неописанномъ изумленіи. — Можетъ ли это быть?

— Да, я все налгалъ, Джо.

— Но не все же? Неужели черной бархатной кареты не было, Пипъ?

Я покачалъ головой.

— Ну, хоть собаки были. Послушай, Пипъ, — убждалъ меня Джо, — если телячьихъ котлетъ не было, то собаки были.

— Нтъ, Джо.

— Одна хоть собака? — настаивалъ Джо. — Щенокъ? Послушай.

— Нтъ, Джо, совсмъ не было никакихъ собакъ.

Я безпомощно взиралъ на Джо, который въ смятеніи глядлъ на меня.

— Пипъ, дружище! это не годится! совсмъ не годится, дружище! Что ты съ собой длаешь?

— Это ужасно, Джо, неправда ли?

— Ужасно! — закричалъ Джо:- непозволительно! Что съ тобой сдлалось?

— Самъ не знаю, Джо, — отвчалъ я, повся носъ. Выпустивъ его рукавъ, я услся у его ногъ и заговорилъ:- я желалъ бы, чтобы ты не училъ мепя называть валетовъ хлопами, и чтобы мои руки не были такія грубыя, а сапоги такіе толстые.

И посл того я сообщилъ Джо, что чувствую себя очень несчастнымъ и что не могъ высказаться передъ м-съ Джо и м-ромъ Пэмбльчукомъ, которые такъ жестко со мной обращаются, и что у миссъ Гавишамъ была красивая молодая лэди, ужасно гордая, и она сказала, что я простой мальчишка; я самъ знаю, что я простой, но желалъ бы быть не простымъ, а какъ и зачмъ я налгалъ — этого я не знаю.

Разобраться во всемъ, чтб я чувствовалъ, было для Джо, такъ же трудно, какъ и для меня. Но Джо все же сумлъ сказать мн слдующее:

— Будь увренъ въ одномъ, Пипъ, — сказалъ Джо, посл нкотораго размышленія, — а именно: ложь всегда ложь. Откуда бы она не пришла, ея не должно быть, ложь происходитъ отъ отца лжи и губитъ человка. Не лги больше, Пипъ. Этимъ путемъ ты не перестанешь быть простымъ. Что касается простоты, то я хорошенько этого не понимаю. Въ нкоторыхъ вещахъ ты совсмъ не простъ. Ты не простъ, а очень уменъ. И при этомъ ты ученъ.

— Нтъ, я невжда и неучъ, Джо.

— Какъ? подумай, какое письмо ты написалъ вчера вечеромъ. Да еще печатными буквами. Я видалъ письма, и важныхъ господъ къ тому же! И они не были написаны печатными буквами, — сказалъ Джо.

— Я почти ничего не знаю, Джо. Ты слишкомъ хорошаго обо мн мннія. Вотъ и все.

То былъ знаменательный день для меня потому, что произвелъ во мн большія перемны. Къ сожалнію, это очень часто бываетъ въ жизни. Стоитъ выкинуть мысленно одинъ день изъ нея, и многое ношло бы иначе. Произошло это со мною отчасти потому, что надъ воспитаніемъ моимъ никто не заботился и многое въ жизни мн было неясно.

ГЛАВА IX