Блестящая будущность

Когда Гербертъ създилъ въ Гаммерсмитъ и повидался съ отцомъ, онъ вернулся назадъ на нашу квартиру и сталъ ухаживать за мной. Онъ былъ нжнйшей сидлкой и въ опредленное время снималъ повязки, обмачивалъ ихъ въ прохлаждающую жидкость, стоявшую наготов, и снова накладывалъ повязку съ терпливой нжностью, за которую я былъ ему глубоко благодаренъ.

Моимъ первымъ вопросомъ было, конечно: все ли благополучно на рк?

— Я видлъ Провиса вчера вечеромъ, Гендель, — отвчалъ Гербертъ, — и говорилъ съ нимъ добрыхъ два часа. Знаешь ли, Гендель, онъ исправляется!

— Я уже говорилъ теб, что мн показалось, что онъ смягчился, когда я видлъ его въ послдній разъ.

— Да, это правда. Онъ былъ очень разговорчивъ вчера вечеромъ и разсказалъ мн еще многое изъ своей жизни. Помнишь, какъ онъ упоминалъ про женщину, съ которой ему было много хлопотъ. Что, теб больно?

Я вздрогнулъ, но не отъ его прикосновенія, а отъ его словъ.

— Я забылъ объ этомъ, Гербертъ, но теперь ты мн напомнилъ. Передай мн все, что онъ теб сообщилъ. Каждое слово.

— Ну, вотъ эта женщина судилась за убійство, и защищалъ ее м-ръ Джагерсъ, и благодаря слав, которую онъ заслужилъ этой защитой, имя его стало извстно Провису. Жертвой была другая и боле сильная женщина и между нею и убійцей происходила борьба — въ сара. Какъ она началась, неизвстно, но конецъ былъ печаленъ: женщина была задушена.

— Она была признана виновной?

— Нтъ, она была оправдана. — Мой бдный Гендель, я опять причинилъ теб боль!

— Нтъ, Гербертъ. Что же дальше?

— У этой оправданной, молодой женщины и у Провиса, — продолжалъ Гербертъ, — былъ маленькій ребенокъ, котораго Провисъ чрезвычайно любилъ. Вечеромъ, передъ ужасной ночью, когда произошло убійство, молодая женщина приходила на минуту къ Провису и побожилась, что изведетъ ребенка. и никогда больше къ нему не вернется; посл этихъ словъ она исчезла. Дурно или хорошо онъ обращался съ матерью своего ребенка — этого Провисъ не говоритъ, но она раздляла съ нимъ четыре или пять лтъ той злополучной жизни, которую онъ намъ описывалъ тогда у камина, и, повидимому, онъ относился къ жен съ жалостью и терпніемъ. Боясь, чтобы его не вызвали свидтелемъ по поводу убійства ребенка, онъ прятался, пока продолжался судъ. Посл оправданія женщина исчезла, и такимъ образомъ онъ лишился и ребенка, и матери этого ребенка.

— Я хотлъ спросить…

— Погоди минутку, дорогой мальчикъ, — сказалъ Гербертъ, — и я сейчасъ кончу. Его злой геній, Компейсонъ, негодяй изъ негодяевъ, зная, что онъ прячется, и зная, почему онъ это длаетъ, воспользовался впослдствіи этой тайной, чтобы держать его въ нищет, и заставлять работать на себя, какъ негра. Мн стало вчера вечеромъ ясно, что это и есть причина ненависти къ нему Провиса.

— Я бы особенно желалъ знать, Гербертъ, говорилъ ли онъ теб: когда все это случилось?

— Постой, дай вспомнить. Онъ выразился такъ: добрыхъ двадцать лтъ тому назадъ и почти сейчасъ же посл того, какъ я связался съ Компейсономъ. Сколько лтъ теб было, когда ты встртился съ нимъ на кладбищ?

— Думаю, что мн шелъ седьмой годъ.

— Ай! Это случилось значитъ три или четыре года передъ тмъ; по его словамъ, ты напомнилъ ему маленькую двочку, таинственная потеря которой такъ его огорчила; она была приблизительно твоихъ лтъ.

— Гербертъ, — сказалъ я, посл краткаго молчанія, торопливымъ шепотомъ, — посмотри на меня.

— Гляжу, милый мальчикъ.

— Дотронься до меня.

— Дотронулся, милый мальчикъ.

— Ты не боишься, что я въ жару, или что моя голова разстроена происшествіемъ прошлой ночи?

— Н-нтъ, милый мальчикъ, — отвчалъ Гербертъ, зорко взглядываясь въ меня. — Ты возбужденъ, но въ полной памяти.

— Хорошо, что я въ полной памяти. — Знаешь ли ты, что человкъ, котораго мы укрываемъ на берегу рки — отецъ Эстеллы?!

ГЛАВА XVII

Посл моего разговора съ Гербертомъ, мною овладла лихорадочная увренность, что я долженъ выяснить дло; что я долженъ не откладывать его, но увидться съ м-ромъ Джагерсомъ и допытаться до истины.

На слдующій день, рано поутру, мы вмст съ Гербертомъ вышли изъ дому; я предоставилъ Герберту итти въ городъ, а самъ пошелъ въ контору.

Въ опредленные сроки м-ръ Джагерсъ и Уэммикъ просматривали и провряли конторскіе счета. Въ этихъ случаяхъ Уэммикъ приносилъ свои книги и тетради въ комнату м-ра Джагерса, а одинъ изъ писцовъ спускался въ нижнюю контору. Найдя этого писца сегодня утромъ на мст Уэммика, я понялъ, что Уэммикъ и Джагерсъ работаютъ вмст, и былъ этому радъ, такъ какъ хотлъ, чтобы Уэммикъ самъ слышалъ то, что я хотлъ сказать его хозяину.

Появленіе мое съ перевязанной рукой благопріятствовало моей цли. Хотя я послалъ м-ру Джагерсу краткій отчетъ о происшествіи, какъ только вернулся въ городъ, однако хотлъ сообщить ему теперь вс подробности.

Окончивъ свой разсказъ и удовлетворивъ всмъ ихъ разспросамъ, я подалъ записку миссъ Гавишамъ объ уплат мн девяти сотъ фунтовъ, предназначенныхъ Герберту. Глаза м-ра Джагерса почти закрылись, когда я подалъ ему дощечки, но онъ передалъ ихъ Уэммику, съ порученіемъ приготовить деньги и расписку.