Блистательные годы. Гран-Канария

– Нет, – отрезал он. – Не чувствую. Я не привык к дорогому чаю. А еще я пьянствовал последние три недели, и вкус у меня притупился.

Мэри не обратила внимания на его грубость, снова откинулась на спинку кресла, подставив лицо сиянию, разливавшемуся между небом и морем.

– Вы когда-нибудь испытывали счастье, – спросила она мечтательно, – сами не зная почему? Просто безо всяких причин?

– А причин и нет, – ответил он угрюмо. – Счастье – состояние беспричинное и неразумное. Попытаетесь его исследовать – и оно исчезнет.

– Я не хочу его исследовать, – пробормотала Мэри. Глядя на собеседника прямо, она продолжила с безграничной простотой: – Должна вам сказать, я счастлива сейчас, в это мгновение. Я это знаю и тем не менее не могу объяснить почему. – Она заговорила медленнее и очень серьезно, будто нащупывая глубинный смысл слов под поверхностным. – Это так загадочно… В тот момент, когда я увидела вас, у меня возникло чувство, что я вас знаю, что мы встречались, что вы меня поймете. Словно откуда-то всплыло воспоминание, спрятанное глубоко внутри, очень далеко. Вам знакомо это чувство? Оно может прийти спокойным, тихим и солнечным вечером – вы ощутите, как что-то возвращается к вам. Вам хочется сидеть совершенно неподвижно, не шевеля и пальцем, прислушиваясь. Но все это причудливо, перемешано… Не могу объяснить. Но оно здесь, о, оно здесь.

Ее очарование и красота были настолько невероятны, что Лейтом мгновенно овладел дух противоречия – он сомневался в ее искренности. Он намеренно настроил себя против нее. У него вырвался короткий смешок. Он сам не понимал, откуда взялось внезапно нахлынувшее желание причинить ей боль. Всю свою жизнь он избегал красоты. Одержимый работой, как отшельник молитвой, он мог бросить лишь беглый взгляд на закатное небо, расцветающее дерево, женское лицо. Он отстранялся от всего этого. И теперь вид ее юного тела, волос, освещенных лучами солнца, прелестного живого лица пробудил едкое, необъяснимое раздражение, мучительно поднимавшееся в груди.

– Простите, – бросил он резко. – Не имею и отдаленного представления, о чем вы говорите. Меня заботят только факты. Я биолог. У меня нет времени на смутные эмоции и глупые фантазии. И я уверен, что раньше мы не встречались.

Выражение необъяснимого разочарования вспыхнуло на ее лице.

– Да, несомненно, – проронила она и замолчала. А потом, словно собрав всю свою смелость, воскликнула прерывающимся голосом: – Говорит ли вам о чем-нибудь… знакомо ли вам название «Дом с лебедями»? Вы видели когда-нибудь сад с фрезиями? И фонтан со старым, потрескавшимся парапетом, где спят смешные маленькие ящерицы? О, я спрашиваю вас не по какой-то глупой причине. Я спрашиваю потому… потому что просто должна спросить.

На мгновение он не поверил, что она говорит серьезно, но ее взгляд, печальный и пристальный, странным образом не отпускал его. Харви покачал головой:

– Я не знаю, о чем вы говорите.

– Я подумала… – пробормотала Мэри, – я подумала, вы можете знать. – И, словно решив дать ему второй шанс, настойчиво продолжила, глядя вдаль: – На воротах – кованые лебеди. Вы идете по тропинке мимо маленькой желтой сторожки привратника. Дальше, в углу двора, стоит старое крепкое дерево с гладкими округлыми ветками. Конечно, вам это знакомо? – В ее голосе послышалась почти болезненная горячность. – Конечно, вы тоже там побывали?

– Нет.

Оба надолго умолкли. Ее грудь поднималась и опускалась.

– Я подумала, – невнятно повторила она, – я просто подумала, что вы можете знать…

Он с испугом заметил, что в глазах собеседницы заблестели слезы, и неожиданно для себя спросил:

– Где находится это место, «Дом с лебедями»?

Она перевела взгляд на волнующееся море.

– Я захожу туда иногда, – очень медленно промолвила она. – И порой у меня возникает чувство, будто… будто кто-то идет рядом со мной. Но совершенно ясно, что я ошиблась. Выставила себя дурочкой безо всякой причины. Вы меня не поняли.

И вновь ее слова необъяснимо тронули его, что-то всколыхнулось в глубинах души, словно потревоженное взмахом неуверенных крыльев. Харви наклонился вперед, но, прежде чем он успел заговорить, снизу раздался топот. Чаепитие закончилось, кают-компания опустела, пассажиры поднимались по трапу.

Прогремел голос Трантера:

– Тут есть места и для нас, друзья.

Сразу после этого все вышли на верхнюю палубу.

При виде Харви компания притихла. Дибдин захлопал по карманам в поисках монокля. Элисса таращилась с обычным своим беззаботным любопытством. Глаза Трантера вспыхнули. Он потер руки и просиял.

– Так-так, – зачастил он. – Рад видеть вас в добром здравии, мой друг. Чрезвычайно рад. Хотел заглянуть к вам, но Сью, видите ли, отговорила. В общем, я несомненно счастлив видеть вас в добром здравии, хорошем настроении и приятном обществе.

– Со мной он поболтать не соизволил, – заметила мамаша Хемингуэй, злобно хихикая. – А с ее милостью – нате, пожалуйста. Эх, хорошо, когда у тебя голубая кровь.

Роберт снова громыхнул смехом. Приблизился и по-братски положил на плечо Харви крупную руку.