«Ближние люди» первых Романовых

Как ктитор нового Спасского храма в селе Манухине, Артамон Матвеев обратился с заказом к лучшему царскому изографу Симону Ушакову. Написанная им храмовая икона Спаса сохранилась и находится сейчас в музее «Коломенское» вместе с двумя другими иконами деисусного чина — Богоматери и Иоанна Предтечи. Хотя эти иконы считают происходящими из знаменитого деревянного царского дворца, больше оснований предполагать, что на иконе с отроком Христом, восседающим на троне, Артамон Матвеев прославил своих с женой патрональных святых. Об этом говорит и непривычный масштаб их изображений. Святого Артемона и святую Евдокию можно и не увидеть у ступней Христа: настолько велико было уничижение Матвеева перед властью Царя Небесного, как и царя земного.

Беда с безвременной смертью 46-летнего царя Алексея Михайловича обрушилась на Артамона Матвеева и других царедворцев неожиданно.

Хотя царь и болел какое-то время, но лечиться отказывался, надеясь на молитвы и раздачу милостыни, устроенную в столице во второй половине января 1676 года. Находившийся в Москве в составе нидерландского посольства Бальтазар Койет написал об отчаянии докторов: «Никаким образом не удавалось убедить его величество, человека очень тучного, принять какие-нибудь лекарства». Вместо этого царь лечил жар холодным квасом и льдом. А ведь ответственность за лечение царя лежала на руководителе Аптекарского приказа Артамоне Сергеевиче Матвееве. И как он должен был потом корить себя за то, что ничего не удалось сделать! Надо было заставить царя принять лечение, но человека, способного на это, не могло найтись во всем государстве. 29 января 1676 года всё кончилось…

Сразу же была организована присяга новому царю Федору Алексеевичу. На выносе гроба царя Алексея Михайловича в Архангельский собор в Кремле 30 января 1676 года стояли общий плач и рыдания. Юного, не достигшего еще пятнадцатилетнего возраста царя Федора несли на каком-то «стуле», так как он «скорбел ножками». Была там и убитая горем молодая царица Наталья Кирилловна, не имевшая сил даже сидеть в траурном возке. Она так и ехала лежа, положив голову на колени какой-то придворной даме…

1 февраля Артамон Матвеев принимал у себя в доме членов нидерландского посольства, пришедших выразить ему соболезнования в связи со смертью царя. Сначала Матвеев еще держался и даже говорил о возможной передаче власти «регентскому совету». Возможно, после смерти царя Алексея Михайловича вспоминали, как после смерти Ивана Грозного вступил на престол первый царь Федор — Федор Иванович, порученный по царскому завещанию опеке Романовых и Годуновых. Но кто же мог войти в такой совет? Кто должен был стать новым Борисом Годуновым? По словам Матвеева, произнесенным в начале беседы, планировалось, «что ввиду малолетства его царского величества четверо знатнейших будут управлять наряду с ним». Но продолжить свои рассуждения перед иностранными гостями Артамон Сергеевич уже не смог: «Вельможа и все находившиеся в комнате разразились рыданиями»[341].

Как выяснится очень скоро, делить власть с последним «ближним человеком» царя Алексея Михайловича в окружении его сына царя Федора Алексеевича никто не станет. «Время» Артамона Матвеева завершилось…

Падение

Перемены во дворце не замедлили, хотя Артамон Матвеев еще несколько месяцев оставался в Боярской думе и стоял во главе Посольского приказа. Однако свои должности в других приказах он потерял. Уже 3 февраля Аптекарский приказ был передан старшему боярину князю Никите Ивановичу Одоевскому, затем последовали и другие назначения. К власти пришли те, кого Матвеев всеми силами оттеснял от царского трона. Показательно, как возвращенный в Москву из Астрахани окольничий Иван Михайлович Милославский еще в дороге раздавал распоряжения, кому в каком приказе сидеть, и ничего хорошего это Артамону Матвееву не обещало. «Ревизия» коснулась и тех новых дел, которыми прославился Матвеев. Консерваторы в Думе немедленно отменили все театральные представления и покушались на другие новшества.

Позиции Артамона Матвеева при дворе стремительно ухудшались. Слишком много врагов он сумел настроить против себя, действуя в интересах царицы Натальи Кирилловны и царевича Петра Алексеевича.

Всё это было заметно со стороны. Датский резидент Могенс Ге доносил своему правительству о переменах при дворе после смерти царя Алексея Михайловича и об общей «ненависти» к «канцлеру» Матвееву: «Двор разделился на несколько партий, принц юн, хвор, и нимало не интересуется мирскими делами, бояре вообще пылают неизбывной ненавистью к канцлеру и ко всем его родственникам».

Самыми могущественными врагами Артамона Матвеева оказались сестра царя Алексея Михайловича царевна Ирина Михайловна, его старшая дочь царевна Софья и другие родственники царицы Марии Милославской. Как писал Ге, они «на всё пойдут, лишь бы сокрушить семью правящей великой княгини, у которой нет никакой другой опоры, кроме канцлера»[342].