«Ближние люди» первых Романовых

Очевидно, что здесь действовали мотивы глубокой неприязни, связанные со вторым браком царя Алексея Михайловича. И в этом случае никакие рациональные соображения не действовали, щадить Матвеева и Нарышкиных никто не собирался. Так же будет и потом, много лет спустя, когда Петр I окончательно придет к власти и поставит точку в историческом споре с Милославскими и царевной Софьей.

Обращаясь к этим месяцам «тягучего» противостояния с Матвеевым, можно увидеть, что члены Думы, оказавшиеся на первых местах в окружении царя Федора Алексеевича, действовали привычными методами, наполняя Думу и приказы своими родственниками. Буквально за несколько недель до венчания на царство Федора Алексеевича 18 июня 1676 года произошло значительное увеличение числа членов Боярской думы с 19 до 33 человек. Первым боярином нового царствования стал знаменитый князь Василий Васильевич Голицын, пожалованный в Думу 4 мая. Он был близок к боярину князю Юрию Алексеевичу Долгорукову, по сути, сменившему Матвеева в его неофициальном чине одного из самых «ближних людей» царя. В переговорах с иноземными послами в Посольском приказе Матвеев распоряжался уже не один, а вместе с боярами князем Юрием Алексеевичем Долгоруковым и его сыном князем Михаилом Юрьевичем.

Сохранившийся «ответ» «ближних бояр» князя Михаила Юрьевича и Юрия Алексеевича Долгоруковых и Артамона Матвеева голландскому посольству Кунрада фон Кленка («Кондратью фон-Клинкину») показывает, что опыт Матвеева был по-прежнему востребован. На переговорах, начавшихся еще при жизни царя Алексея Михайловича 17 января, а завершившихся 1 мая 1676 года, обсуждались разные вопросы. Например, о несанкционированном приходе военного корабля в Двинское устье близко к Архангельску («в пяти верстах») или о торговле шелком-сырцом с Персией, ведшейся через Армянскую торговую компанию[343]. Представители нидерландских Генеральных штатов стремились хоть каким-то образом поучаствовать в такой торговле и предложили свои услуги по набору корабельных мастеров для строительства «небольших кораблей» в Нижнем Новгороде и Астрахани для торговли на Волге и в Каспийском («Хвалынском») море. Соглашаясь на набор мастеров «в его великого государя службу», русская сторона все-таки стремилась подтвердить права армянских купцов и незыблемость Новоторгового устава, вводившего меры для защиты интересов торговли собственных подданных[344]. Эти переговоры о наборе мастеров «Галанские земли» для строительства кораблей с участием Матвеева происходили за двадцать лет до того, как будущий царь Петр поедет изучать корабельное дело в Амстердаме…

Пока шли приготовления к царскому венчанию, Матвеева и Нарышкиных не трогали. Но они должны были узнать, как в одночасье может всё поменяться, когда их стали явно обходить в пожалованиях. Артамон Матвеев раньше сам способствовал «остужению» царя Алексея Михайловича к враждебно относившимся к нему придворным. Теперь ему предстояло испытать то же самое, и чем мельче был использованный предлог, тем обиднее это могло выглядеть. Как это случилось с сукнами и драгоценными материями, использовавшимися в Посольском приказе для выдачи наград. Сначала отрезы материи передали в другие приказы, а потом открыли дело о якобы подмене дорогого товара на более дешевый. Свидетели и оценщики из числа торговых людей для таких мелких и надуманных претензий к главе посольского ведомства тоже нашлись.

Как бы плохо «старые бояре» в Думе ни относились к Артамону Матвееву, они слишком долго служили с ним вместе, чтобы не помнить его заслуг. Князю Юрию Алексеевичу Долгорукову и другим старшим боярам достаточно было, что они больше не делили власть с Матвеевым. Должен был найтись кто-то, входивший в самый близкий круг царя Федора Алексеевича, кто мог уговорить царя сделать решительный шаг к устранению Артамона Матвеева из своего окружения. И хотя логическая конструкция — «после этого, значит вследствие этого» — часто приводит к ошибкам, думается, что настоящие неприятности Артамона Матвеева начались только с возвращением в Москву окольничего Ивана Михайловича Милославского 22 июня 1676 года. Он сразу, 27 июня, был пожалован в бояре и начал действовать[345]. Вот уж кто никак не собирался щадить Матвеева после своей вынужденной службы вне Москвы! Однако, даже решившись на расправу с Матвеевым, его враги продолжали действовать осторожно. Они сначала удалили его из Москвы под предлогом назначения на воеводскую службу в отдаленном Верхотурье, а потом начали дело… о колдовстве.