«Ближние люди» первых Романовых

На Матвеева был подан еще один донос бывшего служащего Аптекарского приказа лекаря Давыда Берлова. 25 ноября 1676 года в Лаишеве, находившемся уже за Казанью, в устье реки Камы, Матвеева с домочадцами и свитой нагнал полуголова московских стрельцов Алексей Лужин. Он искал у него «книгу лечебную», про которую, как оправдывался Матвеев, он «и не слыхал». (Потом окажется, что это было следствием доноса.) Подчиняясь царскому указу, Артамон Матвеев согласился на обыск в доме. Стрелецкий начальник явно не усердствовал на этой неприятной службе и не стал осматривать боярскую «рухлядишку», только забрал неких «Ивашку Еврея» и «Захарку карла». Именно на показаниях этих людей, названных в извете лекаря Давыда Берлова, и будут строиться обвинения боярину Артамону Матвееву.

Преследователи Матвеева торопились и нанесли первый удар еще до того, как люди опального боярина были привезены в Москву к розыску о «книге лечебной». Воспользовались отъездом царя на большое богомолье в Троице-Сергиев монастырь и Переславль (планировался еще поход в Кашин, но он не состоялся). 1 декабря 1676 года остававшимся в столице боярам князю Якову Никитичу Одоевскому и «врагу» Матвеева Василию Семеновичу Волынскому поступил донос стольника Федора Тихоновича Зыкова на холопа Михаила Свашевского, державшего у себя «черные книги», списанные «с тех, каковы были у боярина у Артемона Сергеевича Матвеева»[351]. В Москве был открыт целый «колдовской процесс», в конечном итоге метивший в Артамона Матвеева и Нарышкиных. И в этом случае, как и при обыске у Матвеева в Лаишеве, следователей интересовали найденные у холопа «тетради лечебные и заговоры».

К делу привлекли вхожего в дом Артамона Матвеева вологодского гостя Гаврилу Мартынова Фетиева, заподозренного в том, что он «Артемону черные книги давал и учил». Как выбивались нужные доказательства, дает представление фрагмент следственного дела о пытке гостя Гаврилы Фетиева: «Гаврило Фетиев привожден к пытке и роздеван и роспрашиван с великим пристрастием, а в роспросе сказал, что он не чернокнижник и черных книг у него никаких нет и не бывало, и грамоте он не умеет, и Артемона Сергеевича черным книгам не учивал и чорной книги ему не давывал, и Артемон ево братом не называл и за ним он ничего не знает… И было ему шесть ударов»[352].

В отличие от гостя Фетиева, некоторые из участников дела, привлеченные к следствию, «не стерпя пытки», оговаривали Артамона Матвеева. Но потом все-таки признавались в своем оговоре, поэтому добиться каких-либо показаний для обвинения опального боярина не удалось. Дело дважды докладывалось боярам в Думе и закончилось казнью по приговору 6 февраля 1677 года обвиненного в колдовстве Михаила Свашевского, говорившего под пытками о «черных книгах» у Матвеева[353].

В то же время шли расспросы привезенных в Москву из Лаишева людей Артамона Матвеева. Следствие усердствовало добыть нужные свидетельства, допрашивая напуганных иноземных докторов. Автор извета на Артамона Матвеева «лекарь Давыдко Берлов» рассказал, как лечил человека Матвеева «карла Захарку», болевшего «от побой» своего хозяина. В эти показания вполне можно поверить, помня о вспыльчивом характере «канцлера»… Только Матвеев выгнал когда-то этого лекаря со службы, сомневаясь в его докторских навыках. Зато в рассказе лекаря Давыда Берлова, пересказывавшего услышанное им от «карлы», содержались столь нужные следствию детали, которые и вынужден был опровергать Артамон Матвеев: «…как будто я у себя в домишке в палате с Стефаном Доктором чли черную книгу, и в то де время будто пришло к нам в палату нечистых духов множество».

Развивая показания о «черной книге», лекарь Давыд приводил ее описание «книга в полдесть» (то есть большого формата), «а толщиною пальца в три». Кроме доктора Стефана, в показаниях звучало имя «Спатария» — Николая Спафария: все вместе с Артамоном Матвеевым они «черную книгу, запершись, чли», когда лекарь «вшел» случайно в боярскую «палату». Николай Спафарий еще и учил по той книге Матвеева и его сына[354].