«Ближние люди» первых Романовых

Одним из первых 9 апреля 1657 года Артамон Матвеев сообщил в Посольский приказ сведения о «наезде Ракоци» и подходе войска трансильванского князя к Львову. Ему, хорошо знавшему эти места по совместному походу с Хмельницким в 1655 году, серьезность ситуации с переходом шляхты на сторону Дьердя II Ракоци была понятна. Новая угроза заставила царя и Боярскую думу изменить приоритеты своей политики. Матвеева сменили на переговорах с гетманом Винцентом Госевским другим человеком. Уже иные доверенные лица царя Алексея Михайловича были отосланы к гетманам Сапеге и Госевскому для приведения к присяге литовской шляхты. Так царь Алексей Михайлович получил бы хороший предлог для выступления в защиту своих новых подданных. Особое посольство было направлено и к резко вмешавшемуся в войну за польскую корону трансильванскому князю Дьердю II Ракоци. Целью московских дипломатов была попытка расколоть наметившийся союз трансильванского князя со шведами и казаками Войска Заопорожского, предупредить их поход «войною» в земли Великого княжества Литовского, готовые присягнуть царю Алексею Михайловичу[228].

В мае 1657 года Артамон Матвеев на недолгое время вернулся к обычной службе по охране царского дворца во главе своего приказа стрельцов и успел поучаствовать в церемониале встречи польского посла. Но в связи с «наездом Ракоци» снова вспомнили, что он был основным посредником в делах с гетманом Хмельницким, и отправили его из Москвы по привычному маршруту в земли Войска Запорожского. 26 мая 1657 года Артамон Сергеев (так упомянуто его имя в «Дневальных записках Тайного приказа», которые иногда читал и сам правил царь Алексей Михайлович) был «у государя у руки», о чем была сделана запись: «Артемон послан в Запороги к гетману»[229].

Полковник Артамон Сергеевич Матвеев поехал в Чигирин для того, чтобы «оторвать» гетмана Богдана Хмельницкого от союза со шведским королем Карлом Густавом. Оказались востребованными «специализация» Матвеева и хорошее знание им малороссийских дел, а также давно установившиеся личные отношения с гетманом и старшиной. Позднее Матвеев вспоминал о целях этого посольства к гетману Хмельницкому: «…выговаривать, как он соединение учинил с Свейским Королем и с Ракоцием, и давал часть войска Запорожскаго Ракоцию без воли и указа… Великаго Государя»[230].

В Москве, конечно, не предполагали, что гетман Богдан Хмельницкий будет продолжать вести самостоятельную внешнюю политику после Переяславской рады 8 января 1654 года и последовавших «мартовских статей». Однако Виленские соглашения 1656 года, заключенные, по настоянию дипломатов Речи Посполитой, без участия представителей Войска Запорожского, повлияли на перемену гетмана и старшины во взглядах на отношения с царем Алексеем Михайловичем. Их «местью» стал союз со шведским королем, находившимся в состоянии войны с русским царем, а также поддержка другой кандидатуры на польский трон — трансильванского князя Дьердя II Ракоци. Исправлять ситауцию было призвано большое посольство окольничего Федора Васильевича Бутурлина и дьяка Василия Михайлова, прибывшее в Киев 25 мая 1657 года и проводившее переговоры с малороссийским духовенством о выборе следующего митрополита (послы вели дело к тому, чтобы это происходило по благословению патриарха Никона, а не константинопольского патриарха). Однако все дела в Войске Запорожском всё равно решал гетман Богдан Хмельницкий, к нему дальше и отправился глава посольства окольничий Бутурлин с товарищами.

Мало кому другому, кроме полковника и головы московских стрельцов Артамона Матвеева, удалось бы в тот момент договориться с казаками в гетманской ставке в Чигирине. Как впоследствии оказалось, это была последняя встреча Матвеева с тяжело больным гетманом Богданом Хмельницким, умершим вскоре после отъезда царского посланника. Всё это стало особым фоном прощальных переговоров, на которых Артамону Матвееву надо было в очередной раз добиться от гетмана уступок и поддержки царя Алексея Михайловича.