BLOGS

Уж не знаю, по какой причине оказался здесь иеромонах Виталий. Вообще же он служит Богу, молится и живёт один в келье св. Дмитрия, что стоит в ущелье за Свято-Пантелеймоновым монастырём примерно в 30-40 минутах ходьбы. Может быть, он приходил помочь монастырской братии, так как монахи готовились к празднику святого великомученика и целителя Пантелеймона (9 августа), поговаривали о том, что приедут большие гости и, кажется, даже архиепископ константинопольский. (Возможно, что-то я запомнил неточно, но всё-таки подготовка к празднику была заметной.)

Вадим поздоровался с отцом Виталием, я тоже, конечно. Человек он могучий, ростом, наверное, под метр девяносто. Широкоплечий. Черноволосый. Густая чёрная борода и усы, красивая белозубая улыбка, крупные чёрные глаза. Его можно было бы одновременно принять за грузина и за румына, за болгарина и за турка, за таджика (это единственная нация арийцев в Средней Азии) и за черноморского казака-атамана. Библейский антропологический эталон. Вадим и иеромонах разговорились. Я понял, что они уже немного знакомы. Меня представили отцу Виталию: «Человек из России, из коми республики. Это крайний Север. Зовут Григорием».

Отец Виталий улыбался, глаза его смотрели удивлённо и радостно, немного изучающе. Он спросил меня (так многие здесь спрашивают): «какой народ коми? Много ли православных церквей в Коми крае? Наверное, у вас много новомуче-ников в лагерях погибло?» В жизни Русской Православной Церкви и в сердцах чад её XX век и Русский Север останутся «адресом катастрофы» - временем и местом гонений христиан и гибели их. Надолго. До конца времён...

Пока Вадим разговаривал с иеромонахом, мы с канадцем, рыжеволосым весельчаком Майклом, попив воды, сидели, пытаясь объясняться... Прелюбопытное было зрелище: он говорит по-английски, я пытаюсь по-немецки. У обоих ощущение, что вполне понимаем друг друга, разговор долгий, а встали со скамеек и... вспомнить нечего.

Кроме самого факта: вот, был разговор. Так, наверное, в миру мы встречаемся, разговариваем, а захочешь вспомнить, о чём - и вспомнить нечего. Часто даже факт разговора забывается, не только содержание...

- Вы, Григорий, много курите. Ни телу, ни душе дым не нужен. Зачем вы курите? - печально и сочувственно посмотрел на меня иеромонах Виталий.

- А Бог его знает, - ответил я. Подумал: «Надо же! Стоит, разговаривает с Вадимом, а небось, несколько моих сигарет сосчитал. Я, пожалуй, своим курением тут многих в смущение душевное ввожу». - А, вот, кстати, отче, как вы думаете: на кодирование или на иголки православному человеку можно идти? Или это от лукавого? Ну, например, от пьянства или от курева... Бывает ведь, как запью, - никакого удержу нет. Такой разгуляй, что потом не знаешь, куда глаза девать...

- А что такое «на иголки»? - спрашивает о.Виталий. Рассказываю ему про «тибетскую медицину», иглоукалывание, что вставляют тоненькие-тоненькие серебряные иголочки в уши, подавляют нервные окончания, рефлексы.

- Про кодирование мне трудно сказать, я не знаю, - пожал плечами иеромонах, - а вот иголки, я думаю, это же в точки, которые на человеке от Бога... К врачам надо ходить, надо. Их медицинская наука - дело благое, спасающее человека. Но прежде молитва должна быть. Сам врач ведь тоже человек. Он тоже может ошибиться. Помолись, чтоб Господь и мысль его, и взгляд, и руку наставил, Господь! А не бесовские нервные помыслы... Курить-то бросай. Детки твои на тебя смотрят. Ты ж не хочешь, чтоб они курили... Ну, вот.

В последний день, когда встретился с келиотом иеромонахом о.Виталием ещё раз, спрашивал я его, как жить. Зачем мне жить? Понятно, что нужно детей вырастить, что нужно прожить достойно. Но что есть достойно? И главное - зачем? Тогда я слушал его и... не слышал. Кое-что из сказанного им я записал в блокнот. А теперь, переписывая из блокнота, поражаюсь исходной точке видения келиота. От самой первой буквы...

- В последние времена, так старцы говорят, не будет для людей больших наставников и авторитетов. А спасать душу человек сможет через чтение святых отцов, Писания и Евангелия, через тех, кто раньше был. Ищи...

Когда пусто в душе - это не пусто. Это маета. А пусто, когда становится страшно от пустоты. Старец Силуан говорил: «Не вера от страха, а страх от веры». Это я прочту уже дома. Домыслю в дороге. И за очерк сяду с установкой: напишу как Бог даст.