Блокадные нарративы

Проституция в Ленинграде как следствие голода по вине руководства города нам почти не встречалась. Разве что нечто близкое находим в главке «Невский проспект» из упоминавшегося уже «Ленинградского блокнота»:

Попади сюда <…> гоголевский художник Пискарев, он тысячу раз покончил бы жизнь самоубийством, видя, как прекрасные девушки с безумными глазами продают себя за «пайку» хлеба в 125 граммов[625].

Этапы большого пропагандистского пути

Судьба Ленинграда, судьба жителей города занимала печать на протяжении всех военных лет, но внимание это было неравномерным и тематически нестабильным.

В сентябре 1941 года, когда со дня на день ожидался захват «колыбели революции», сведения о городе, естественно, выносились на первую полосу, шрифт – жирный, кегль – не меньше тридцатки, заголовки застыли в ожидании:

Германская армия под Петербургом (Слово. 1941. № 2. 10 сент. С. 1); Жизнь в окруженном Петербурге (Слово. 1941. № 2. 10 сент. С. 1. То же: Правда. 1941. Б.н. 11 сент. С. 1); Петербург в кольце (Клич. 1941. № 7. 14 сент. С. 1); Бои в вооруженной зоне Ленинграда (Слово. 1941. № 3. 17 сент. С. 1); Большевики сами разрушают Ленинград (Слово. 1941. № 3. 17 сент. С. 1); У ворот Петербурга (НС. 1941. № 39. 21 сент. № 1); Петербург (НС. 1941. 28 сент. С. 1); Кольцо германского окружения вокруг Ленинграда сжимается (Псковский вестник. 1941. № 1. 4 окт. С. 1. То же: Слово. 1941. № 5. 1 окт. С. 1); Петербург сегодня (От Гельсингфорсского корреспондента «Нового слова») (НС. 1941. № 41. 5 окт. С. 1); П<еров> П. К осаде Ленинграда (НЖ. 1941. № 6. 7 окт. С. 2).

На первом этапе войны довольно много шутили, в моде были перетекстовки, в которых был представлен и Ленинград. Вот по теме в безымянной обработке чуть запоздалая перетекстовка – фрагмент песни «Раскинулась Родина широко», снабженной подзаголовком «Старинная русская песня на новый лад»:

Раскинулась Родина широко,
Поле как саван блестит.
Немцы прошли так далеко,
Ленинград окруженный стоит.

Грохочут снаряды и рвется шрапнель,
Немецкая близко пехота,
И вот лейтенант, запахнувшись в шинель,
Весь бледный, выходит из дота.

– Товарищ, не в силах я в доте стоять, —
Сказал лейтенант комиссару, —
Немецкие бомбы здесь стали летать
И быть, безусловно, обвалу…[626]

В поэзии русской эмиграции одна из регулярных тем – возвращение домой, в Петербург. В первые месяцы войны этот мотив несколько раз прозвучал на страницах основанного осенью 1941 года берлинского еженедельного иллюстрированного журнала «Новая жизнь». Уже в первом номере за подписью «Михеич» находим стихотворение «Над Невою», со строками:

«Уж небо осенью дышало…»
И нам бы вовсе не мешало
Поехать в Петербург
И сразу броситься на Невский,
Где жил когда-то Достоевский
Среди морозных пург, —
Проверить, все ли там на месте,
Где «пал поэт, невольник чести»,
Где плещется Нева,
И где, сменивши кирасиров,
Командовал покойный Киров,
И где росла трава
На мостовых и тротуарах, —
Где в сексуальных шароварах
Ходила Коллонтай, —
Играла хриплая шарманка,
Мелела узкая Фонтанка
И плыл собачий лай…[627]