Блондинка

Вот только Президент пребывал сегодня в праздничном, а вовсе не сентиментальном настроении; Президента окружали его шумные дружки-приятели и братья-соперники. (Все видели, что с ними нет первой леди. Первая леди всегда презирала демагогию и вульгарщину, вроде мероприятия по сбору средств в «Медисон-сквер-гарден». Многотысячному сборищу партийных наймитов и политиканов, людей грубых и невоспитанных, она предпочитала общество аристократов.)

Президент глазел на соблазнительно воркующую МЭРИЛИН МОНРО, и тут один из дружков ткнул его кулаком в бок: Надеюсь, трахается она лучше, чем поет, а, През? И остроумный През пробурчал, не вынимая изо рта сигары: Нет. Но она, когда трахается, хотя бы не поет, и все в ложе покатились со смеху.

Рисковой МЭРИЛИН МОНРО удалось кое-как пропеть два куплета, а толпа не сводила с нее глаз. Так публика глазеет на канатоходца, шагающего по высоко натянутому канату. Внезапный приступ головокружения, и люди с замиранием сердца ждут: упадет или нет. Но она допела песенку до конца, ни разу не сфальшивив (так ей, во всяком случае, показалось), не перепутав ни единого слова и не теряя достоинства. В самом конце все вскочили на ноги и дружным хором поздравили Президента «с днем рождения».

В тот вечер Мэрилин была просто великолепна фантастическое выступление ни у кого кроме Мэрилин не хватило бы храбрости встать перед пятнадцатитысячной аудиторией зная что ты бездарь и выглядела она как утопленница, хоть и красиво, была мертвенно-бледная, как труп у поверхности воды, была так мила в тот вечер что все мы снова влюбились в нашу Мэрилин в странном сверкающем платье оно обтягивало ее плотно словно кожура сосиску и еще все удивились что она оказывается может петь заунывно и тихо как привидение.

Вдруг все кончилось. Она, щурясь, вглядывалась в зал, смотрела на незнакомых людей, которые ее обожали. Кричали и хлопали ей. И Президент со своими приятелями тоже энергично хлопал в ладоши и хохотал. О, она им понравилась! Вызвала у них уважение. Не напрасно она прилетела на торжество, невзирая на страх и скверное самочувствие. Это счастливейший день в моей жизни, пыталась объяснить она, теперь я могу умереть с улыбкой. Я так счастлива, о, спасибо! пыталась объяснить она, но улыбчивый ведущий во фраке уже уводил ее со сцены.

Спасибо, спасибо вам, мисс Монро, – из-за кулис возник ассистент и потащил мисс Монро прочь, бедная ошеломленная женщина опиралась на руку незнакомца. Сразу было видно, что она больна, вымотана вконец, как выжатый лимон. На нее было жалко смотреть, она оперлась на мужскую руку, готова была упасть на пол и заснуть, но мужчина тихо сказал: Мисс Монро, вам не следует здесь ложиться.

Она, тяжело дыша, схватилась за дверной косяк. Затем прошла в туалет и долго стояла, привалившись к полке над раковиной, она была одна, она боролась с приступами тошноты, она находилась в своей ванной, в доме под номером 12305 по Пятой Хелена-драйв, смотрела на свое изможденное лицо в зеркале. Она ведь никуда не ездила? Не летала в Нью-Йорк, петь «С днем рождения» самому Президенту?

Это было несколько дней спустя, ее уже уволили со Студии и выкатили иск на миллион долларов (если верить «Вэрайети»), но все же был в ее жизни исторический момент, и в шкафу висело сказочное прозрачное платье, расшитое искусственными бриллиантами, такое красивое платье нужно вешать не на проволочную вешалку, а на обтянутые тканью плечики, но таких плечиков у нее не было, или же были, вот только где – неизвестно. О господи, она пришла в ужас, увидев, что многие камешки осыпались, а ведь платье было такое жутко дорогое, и ей так и не «возместили» расходов. Так и знала!

Курьерская доставка 3 августа 1962 г.

Смерть мчалась к ней, но она еще не знала, как и когда все случится.

Тем вечером, когда ей сообщили о смерти Касса Чаплина.

Она тупо повесила трубку и долго сидела без движения, ощущая во рту солоноватый холодный привкус. Касс умер! Мы так и не попрощались. Ему было тридцать шесть, как и ей. Ее Близнец. И авторы некрологов не будут снисходительны к Чарли Чаплину-младшему, сыну Маленького Бродяги.

– Может, я во всем виновата? Но это было так давно.

Испытывать чувство вины – теперь это роскошь. Это значило, что она жива!