Блумсберийская красавица

Какъ только Анастасія увидла, что истощенный Долли упалъ опять въ кресло, она еще разъ приблизилась къ нему, грозя пальцемъ. Она была основательно знакома съ тою неоцненною хитростью въ военной тактик, которая состоитъ въ парализированіи нападенія непріятеля контръ-аттакой; она понимала, что единственный способъ показаться невиннымъ при большой виновности, состоитъ въ предупрежденіи упрековъ противника, пусканіемъ ему въ глаза вдвое большаго короба упрековъ за собственныя мнимыя обиды и въ умньи первому начать неистовствовать.

— Такъ вотъ какъ, сэръ! вотъ какъ! начала Анастасія глубоко оскорбленнымъ голосомъ: — такъ вотъ какому обхожденію вы сочли приличнымъ подвергнуть вашу несчастную жену! вотъ какимъ образомъ вы ведете себя въ отношенія въ несчастной женщин, которая была такъ глупа, что связала свою жизнь съ вашею! О, мистеръ Икль, я красню за васъ, да, красню сильнйшимъ образомъ!

Впрочемъ, она не покраснла, да въ этомъ не было и надобности, потому что глаза Долли были закрыты.

— О, мистеръ Икль! опять начала она: еслибы мы, бдныя женщины, могли только знать, какія испытанія насъ ожидаютъ, то мы подумали бы дважды — нтъ, какое дважды! сто разъ! — прежде, чмъ стали бы слушать обманчивыя слова мужчины!

Она ожидала, что Долли будетъ возражать, и потому на минуту пріостановилась, но онъ, казалось, крпко спалъ; она продолжала:

— Какая я была глупая! я говорю, мистеръ Икль, — какая глупая я была! О, еслибы то время могло возвратиться! еслибы я тогда руководствовалась только здравымъ смысломъ, а не поддавалась очарованію зми, — ехидны, которую я отогрла на своей груди, мистеръ Икль! Еслибъ я не была дурочкой, я бы васъ отчистила, сэръ, я приказала бы кучеру отца выгнать васъ изъ нашего дома, сэръ. Но я была доврчивой двочкой, мистеръ Икль; я была доврчивой, глупой двочкой, сэръ! Прекрасное положеніе я себ устроила — превосходное! У меня былъ нжный отецъ, сэръ, и любящая мать, и… и…

— И обожающій братъ, подсказалъ Бобъ изъ-за кресла.

— Да! и милый, нжный, преданный братъ! продолжала оскорбленная Венера, съ возрастающей тоской:- но я оставила ихъ всхъ, какъ безумная, неблагодарная простушка, для негодяя, для негодяя — мистера Икля — который хватаетъ шляпу и оставляетъ бдную жену! Вы не забудьте, низкій вы человкъ! что женщина, которую вы клялись защищать до послдней капли своей гадкой крови, унижена, что ея репутація покрыта грязью! Вы опять присоединились въ своей подлой лондонской шайк негодяевъ, и проводите ночи въ разврат? Вы меня слышите, сэръ? Вамъ нтъ надобности притворяться спящимъ, мистеръ Икль! Я ршила, что вы выслушаете каждое слово, которое я скажу. Проснитесь, сэръ, проснитесь!

— Я жду отвта, мистеръ Икль, сказала Анастасія, когда Долли, наконецъ, открылъ глаза и сталъ смотрть на нее такъ пристально, какъ младенецъ смотритъ на свчку:- я хочу слышать, что вы скажете въ оправданіе своего низкаго поведенія!..

Въ большому ея удивленію и неудовольствію, Долли пробормоталъ:

— Пожалуйста… я хочу лечь въ постель…

— Въ постель! Это еще что такое! Нтъ, на не ляжете въ постель, сэръ!.. вскричала изумленная Анастасія. — До тхъ поръ никто не ляжетъ спать, въ этомъ дом, сэръ, пока вы не отвтите на мой вопросъ. Я жду, мистеръ Икль! говорите, сэръ!..

Бдная младенческая голова съ закрытыми глазами упала на плечо, какъ будто бы грустныя мысли уже слишкомъ обременили и придавили ее; маленькіе члены внезапно ослабли и безжизненное тло покачнулось на бокъ, подобно разсыпающемуся картонному домику.

Когда Анастасія увидла, что Долли въ сакомъ дл лишился чувствъ, она испугалась. Очень трудно, держа въ рукахъ палку, умть во время прекратить наносимые ею удары; она и не предполагала, чтобъ онъ былъ такъ слабъ и чувствителенъ.

Прекрасная будетъ штука, если Долли умретъ тотчасъ по возвращеніи домой! отличную исторію сдлаютъ изъ этого сосди!

Они готовы будутъ присягнуть, что онъ отравленъ. Представьте только себ, что явится коронеръ, полиція будетъ розыскивать у нея ядъ и, быть можетъ, все это опишутъ въ газетахъ! Анастасія обернулась къ братцу Бобу, который поблднлъ, какъ полотно, и сказала:

— Кажется, онъ боленъ!

— Можетъ быть, онъ притворяется, сказалъ находчивый юноша; и въ ту же минуту, храбрецъ сталъ съ искусствомъ настоящаго палача татъ неистово щипать несчастную жертву, что Долли долженъ былъ закричать, еслибы какое-нибудь чувство у него еще оставалось.

Тогда трусливый негодяй окончательно испугался и съ величайшею поспшностью распуталъ узли шали.

— Клянусь Юпитеромъ! онъ совсмъ помертвлъ! замтилъ Бобъ, обращаясь къ Анастасіи.

Анастасія, почти вн себя отъ испуга, схватывала маленькія руки мужа и кричала:

— Долли, милый Долли! слышите вы меня? Взгляните на меня, милый! Тутъ ваша Анастасія, милый!