Блумсберийская красавица

Они разъзжали, преслдуя своихъ враговъ. Если послдніе находились въ ричмондской пирожной лавк, мистриссъ Икль нарочно входила въ все, чтобы внушить имъ благоговйное почтеніе къ поражающему количеству заказовъ на желе и на пудинги. Тутъ, въ лавк, она безопасно располагала своими врагами; ускользнуть отъ ней они не могли, а между тмъ ея снисходительное обращеніе, ея благодарность за участіе, выказанное къ здоровью мистера Икля, ея патетическій разсказъ о его болзни, конечно, производилъ впечатлніе на сосдей.

Анастасія и Бобъ показывались везд. Когда они встрчали враждебныхъ сосдокъ, Анастасія кланялась имъ или кивала головою такъ смло и выразительно, что никто, за исключеніемъ какого нибудь свжеиспеченнаго дикаря, не могъ не отвчать на ея привтствіе.

— Я проучу ихъ! воскликнула мистриссъ Икль, посл одной изъ этихъ улыбающихся, вжливыхъ встрчъ. — Это будетъ непремнно, хотя бы вамъ, Бобъ, пришлось выдержать дюжину дуэлей.

— Хотя бы что? вскричалъ пораженный Бобъ. — Полно, Стаси! Потише, потише!

— Какъ, вы не хотите сдлать этого для сестры? воскликнула Анастасія.

— Нтъ, не хочу, даже и для себя самого! возразилъ Бобъ: — какія вы добрыя!

— Во всякомъ случа, трусъ, презрительно отвчала сестра: — вы можете послать вызовъ. Это ихъ устрашитъ, хотя бы даже на слдующее утро вы уступили.

Разъ Анастасія встртилась лицомъ въ лицу съ обитательницею «Тюльпанной хижины» въ узкомъ переулк и начала въ упоръ повторять свои любезности. Она была очень рада сообщить извстіе о томъ, что мистеръ Икль уже вн опасности. Отчего «Тюльпанная хижина» не навститъ его? Онъ такъ любитъ «Тюльпанную хижину», и ея посщеніе было бы для него праздникомъ.

— A какъ здоровье нмецкаго джентльмена? спросилъ красавицу непріятель, сдлавъ этими словами выстрлъ изъ орудія 80-ти фунтоваго калибра, заряженнаго злобой до самаго дула.

— Очень хорошо, благодарю васъ, возразила Анастасіи съ величайшимъ благодушіемъ. — Онъ вчера обдалъ съ мистеромъ Иклемъ. Они вдь старые друзья, вы знаете. Я должна познакомить васъ съ нимъ; онъ такой пріятный джентльменъ.

Разбитый врагъ со злобой бжалъ, прикрывая зонтикомъ свое отступленіе. Побдоносная Венера, хота и была не на шутку ранена, но старалась казаться торжествующею. Надо подождать, пока Долли поправится и выручитъ ее изъ этихъ непріятностей. Бобъ былъ хуже, чмъ безполезенъ. Отъ него пахло табачнымъ дымомъ, водкой и онъ нигд не имлъ никакого кредита.

Но милый Долли былъ все еще очень боленъ и очень унылъ. Онъ вынесъ такой потрясающій ударъ, что, казалось, не желалъ подвергаться опасности получить новый такой же. Анастасія съ удивленіемъ замтила, что онъ вовсе не былъ радъ ея обществу, какъ бывало прежде; видъ ея брата былъ положительно ему противенъ.

Теперь она была бы рада помириться съ нимъ, но его упрямство мшало всякому сближенію. Его отвты, на вс ея нжныя слова были неизмнно лил: «благодарю васъ», или «какъ вамъ угодно».

— Хорошо вы спали, неоцненный Долли?

— Благодарю васъ.

— Не хотите ли встать, милый?

— Какъ вамъ угодно.

— Не хотите ли, мой Долли, бифштексъ къ завтраку?

— Благодарю васъ.

— A немного поджареннаго хлба, мой голубчикъ?

— Какъ вамъ угодно.

Бднякъ былъ слишкомъ добросердеченъ, чтобы отвчать невжливостью на ея внимательность, но въ то же время и слишкомъ сильно уязвленъ, и быть можетъ, слишкомъ благоразуменъ, чтобы поощрять ея попытки въ примиренію. Онъ говорилъ мн, что ни разу не упомянулъ о ея жестокомъ обхожденіи съ нимъ, и не порицалъ ее за низкій образъ дйствій въ ту достопамятную ночь.

Она хорошо знала, что длала мн большое и непоправимое оскорбленіе, говорилъ онъ. — Что же за польза въ томъ, что я сталъ бы говорить ей то, что она уже знала?

Я и до настоящаго времени не могу ршить, былъ ли Долли идіотъ или ангелъ въ образ человка.

Холодность Долли часто заставляла благородную Анастасію искать утшенія у нжнаго Боба.

— Онъ все такой же угрюмый, жаловалась она этому милому юнош: — не хочетъ даже говорить со мной. Боже мой! какъ онъ перемнился!

— Я бы его перемнилъ, мудро отвчалъ Бобъ: — я бы его заставилъ быть учтивымъ! онъ скоро бы у меня очнулся.

Наконецъ, наступило время, когда докторъ веллъ больному каждый день выходить въ гостиную. Бдный Долли! Какъ его утомляло это короткое путешествіе по лстниц! Онъ самъ не думалъ, что такъ ослаблъ. Ноги его дрожали подъ тяжестью тла, которое я могъ бы нести подъ мышкой столь же легко, какъ зонтикъ; достигнувъ дивана, Долли падалъ на него и задыхался такъ, зло, казалось, сдлай онъ еще одинъ шагъ — и ему угрожаетъ смерть. Но Анастасіи онъ не позволялъ себя поддерживать. Она злобно кусала губки, когда онъ выражалъ желаніе опереться на лакея. Впрочемъ, она не возражала; вообще, съ нкотораго времени, она остерегалась обижать Долли, сознавая, что его присутствіе въ дом необходимо для ея собственнаго спокойствія и выгоды.

Но Боба она все-таки держала въ дом (къ большому ущербу въ занятіяхъ этого талантливаго дантиста), держала, какъ сильнаго, мускулистаго палача, который можетъ пригодиться въ случа новаго побга Долли.

— Зачмъ этотъ человкъ здсь? спросилъ разъ Долли.