Блумсберийская красавица

— Если же ошибаюсь, ваше имя Тоддъ! вскричала она наконецъ, какъ бы узнавая меня. — Я такъ и думала! Я знала, что тутъ быть некому, кром мистера Тодда! Хотла бы я знать, мистеръ Тоддъ, если это васъ не затруднитъ, какое можетъ у васъ быть дло въ моемъ дом и какъ вы смете врываться въ него съ этими людьми, безъ сомннія, съ своими отвратительными трактирными компаньонами?

— Мистриссъ Икль, возразилъ я, облегчивъ свой гнвъ презрительной улыбкой:- причина, по которой я вошелъ въ этотъ домъ, заключается въ томъ, что онъ и все, въ немъ содержащееся, принадлежитъ мн, съ силу законной уступки владльца, сударыня.

Говоря это, я показалъ бумаги.

— Эти джентльмены мои уважаемые друзья, сударыня, согласились, по моей усиленной просьб, провести нсколько дней въ моемъ новомъ мстопребываніи. Предъ вашимъ приходомъ, я усплъ убдить и мистера Икля удостоить меня своимъ пріятнымъ обществомъ до тхъ поръ, пока силы не дозволятъ ему предпринять путешествіе, сударыня, — я полагаю на материкъ, сударыня, — и я увренъ, онъ отправится, сударыня; подетъ одинъ, мистриссъ Икль!

Для меня уже было достаточнымъ мщеніемъ видть ярость и ужасъ, отразившіеся на лиц этой женщины. Она выпрыгнула изъ комнаты, захлопнувъ за собою дверь съ такою силою, которая подняла облако пыли, лежавшей на верху книжнаго шкафа.

Бобъ де-Кадъ, по моей просьб, удостоилъ меня своимъ присутствіемъ, наедин, въ столовой. Этотъ буянъ трусливо вошелъ въ комнату и старался заискивать.

— А, Джекъ! вскричалъ онъ:- какъ вы поживаете, дружище?

Вмсто того, чтобъ сообщать ему о состояніи моего здоровья, я вытянулъ руку и просилъ его посмотрть — достаточно ли крпки въ ней, по его мннію, мускулы; потомъ сжалъ кулакъ и спросилъ достолюбезнаго юношу, какого онъ мннія о величин этого кулака. Когда онъ удостоврилъ меня, что рдко видалъ руку лучшаго качества, я растворилъ дверь и сказалъ ему, что если онъ въ теченіе 20 минутъ не уложитъ свой багажъ (состоявшій изъ одной рубашки), и не отравится по добру по здорову въ Лондонъ, то я изомну его, какъ бумажную картонку.

Такъ я избавился отъ этого молодаго человка.

Часовъ около пяти меня увдомили, что стряпчій мистриссъ Икль проситъ свиданія со мной минутъ на пять. Она послала слугу въ Ричмондъ съ приказаніемъ какъ можно скоре призвать перваго юриста, какой только встртится.

Я слишкомъ былъ увренъ въ своемъ лондонскомъ адвокат, чтобъ бояться этой встрчи. Я охотно позволилъ ричмондскому шестипенсовому или восьмипенсовому юристу прочитать объ уступк, и даже предложилъ ему снять копію; мы разговаривали такъ любезно и весело, какъ будто бы дло шло о какомъ-нибудь увеселеніи и разстались друзьями. Онъ призналъ, что все было сдлано сообразно съ закономъ, крпко, врно и вполн удовлетворительно.

Долли долго не могъ ничего понять въ моихъ дйствіяхъ. Онъ сидлъ въ своемъ кресл, пораженный моею ршимостью; впрочемъ, онъ не очень мшалъ мн, если не считать повторявшихся каждыя 10 минутъ просьбъ:- ради Бога, не длать ничего непріятнаго мистриссъ Икль, — помнить, что она была его жена и проч. и проч.

Когда я позвонилъ и веллъ всей прислуг явиться къ себ, онъ охотно подтвердилъ мои слова, что на будущее время они должны смотрть на меня, «какъ на господина и владльца дома».

Разумется, я сказалъ своей прислуг, чтобъ требованія мистриссъ Икль удовлетворялись такимъ же почтительнымъ образомъ, какъ и до сихъ поръ, и чтобъ слуги обращались съ ней съ полнымъ уваженіемъ до самаго ея отъзда.

Покончивъ съ длами, мы предались удовольствіямъ. Я веллъ разнести огонь въ столовой, — кухарка была превосходная женщина, и въ пять часовъ мы уже сидли за прекрасными телячьими котлетами.

Вдругъ вошла Анастасія съ подсвчникомъ въ рук, и съ видомъ лэди Макбетъ.

Ей представилась прекрасная картина, наши голоса соединились въ стройный хоръ, а трубками выбивался таетъ, составлявшій трогательную мелодію; предсдатель Долли, усвшись на назначенномъ мст, изображалъ на своемъ лиц такое кроткое, тихое наслажденіе, какъ будто мы вс были любимыми его дтьми, оправдавшими его надежды.

Замтивъ Анастасію, которая пристально смотрла на него, онъ пересталъ курить и попытался даже спрятать свой курительный аппаратъ, но сейчасъ же преодоллъ себя и вынесъ ея взглядъ съ такимъ мужествомъ, какъ-будто бы уже былъ значительно навесел.

Мистриссъ Икль желала разогнать наше собраніе. Она подошла въ камину и начала разбрасывать горвшіе уголья.

Я вступился.

— Я долженъ просить васъ, сударыня, оставить мой огонь въ поко, сказалъ я. — Ночь теперь холодная и пылающій каминъ очень пріятенъ.

Не отвчая мн,- показывая, что я былъ недостоинъ ея вниманія, она посмотрла на Долли, который, чрезвычайно испугавшись ея внезапнаго нападенія, старался скрыть свое волненіе, попивая грогъ.

— Хотя я и не ожидала, сэръ, чтобъ вы имли сколько-нибудь уваженіе въ своей жен,- ваше поведеніе слишкомъ ясно это выказало, сэръ, — но, быть можетъ, вы подорожите добрымъ о себ мнніемъ вашихъ сосдей, и если такъ, то чмъ скоре вы выпроводите изъ своего дома этихъ негодяевъ, тмъ лучше.

Нашъ хоръ опять загремлъ. Это былъ самый лучшій способъ заставить ее замолчать.