Блуждающий разум: Как средневековые монахи учат нас концентрации внимания, сосредоточенности и усидчивости

Дадишо сделал это замечание, едва вступив в новую должность: он только что сменил основателя Излы, Авраама Великого[80], и теперь записывал это и прочие правила. Смена руководства – всегда время уязвимости для монастыря, и Дадишо понимал это. Всего год-другой спустя прославленный монастырь на противоположном конце Средиземноморья претерпел именно такой скандал, какого опасался восточно-сирийский настоятель. Тот случай показывает, как глубоко в современниках Дадишо укоренилась привычка рассматривать индивидуальность в контексте окружающего сообщества и как серьезно они относились к последствиям социальных «беспорядков» и отвлекающих от дела раздоров.

Скандал начался в 589 году в аббатстве Святого Креста (Сен-Круа) в Пуатье, основанном меровингской королевой Радегундой[81] всего несколькими десятилетиями ранее. Полагаясь на свою блестящую репутацию и свои связи, Радегунда вербовала женщин из всех социальных слоев, включая двух принцесс, приходившихся ей внучатыми племянницами, а также и приемными внучками. В конце концов она и сама удалилась в свой монастырь. Но, похоже, даже при ее жизни в Сен-Круа не все шло гладко. В большинстве монастырских уставов красной нитью проходит идея об одинаковом обращении со всеми, принявшими постриг, независимо от их бывшего положения в миру. Совершенно точно это подразумевалось и в «Правилах для дев» Кесария Арелатского, которые Радегунда ввела в своем монастыре в качестве устава. Сестра епископа, тоже Кесария[82], настоятельница монастыря в Арле, замечает в письме Радегунде, что ее монахиням знатного происхождения не помешало бы больше беспокоиться о своем смирении, нежели чем о своем общественном статусе. Этот вопрос все время требовал пристального внимания {38}.

Очевидно, идея не прижилась. После смерти Радегунды и первой настоятельницы аббатства, близкой подруги королевы, недовольство элиты выплеснулось наружу: две принцессы и еще 40 монахинь ушли из монастыря в знак протеста. Предводительница бунта, принцесса Хродехильда[83], выразила главную претензию очень прямолинейно: новая аббатиса, Левбовера, подвергла их «великому унижению». «Нас позорят в этом монастыре, словно мы не королевские дочери!» Весь год, пока длился мятеж, Хродехильда не упускала возможности помянуть свои королевские семейные связи.

Принцессы обратились с жалобами к нескольким епископам и двум королям. Но полученные ответы их разочаровали: был ли нарушен монастырский устав – «Правила для дев» Кесария Арелатского? Были ли совершены какие-либо преступления из тех, что рассматриваются в мирском суде? Если нет, то монахиням не на что жаловаться. Они вправе возмущаться принципом равенства, который сводил на нет их происхождение, но сам принцип – не какой-то случайный сбой, а структурное свойство монашеского движения.

На это принцессы ответили вербовкой солдат с целью овладеть собственностью Сен-Круа. Отряд напал на земли аббатства, чтобы принудить крестьян платить Хродехильде, а не монастырю. Они вторглись в само аббатство, разграбили его и похитили аббатису. Чтобы подавить мятеж, потребовалось открытое столкновение с силами правопорядка Пуатье. Взбунтовавшиеся монахини предстали перед судом. В ходе сражений погибло немало людей, и еще больше получили ранения.

На суде, созванном королями и епископами, Хродехильда пыталась на твердых легальных основаниях отстаивать свое право на привилегии, выставив аббатису как никчемную личность с недозволенной тягой к роскоши, что противоречит «Правилам для дев» и особенно – ясно выраженному принципу строгого отделения монахинь от внешнего мира. Эти ее обвинения не вызвали у суда сочувствия, хотя епископы и признали, что Левбоверу заносило в сомнительные области – скажем, она играла в настольные игры или предоставила площадку для празднества в честь помолвки племянницы. Все эти вещи огорчали их не так сильно, как огорчили бы самого Кесария: он-то выступал за необычайно строгую политику затворничества, где монахиням никогда не позволялось покидать монастырь. Однако многие галльские монастыри выбирали модели устройства, не предполагающие полной изоляции. Епископы пришли к заключению, что истинные преступления совершили именно принцессы. В наказание их отлучили от церкви и назначили епитимью.

Принцессы в гневе продолжили борьбу, обвинив Левбоверу в государственной измене и заговоре против меровингского короля Хильдеберта II, и это обвинение король охотно расследовал. Но и оно, как выяснил Хильдеберт, оказалось безосновательным. Одна из принцесс попросила прощения и возвратилась в аббатство Сен-Круа. Но Хродехильда так и не вернулась туда {39}.