Боевой ограничитель (СИ)

— Ох, хотел я до возвращения Рейли это отложить, — Мясник вздохнул. — А, ладно. Эми, мы тут вчера потолковали… Ты сама видишь: дела наши плохи. Мы потеряли четверых. Рейли ещё долго будет восстанавливаться. А контракт по картографированию на нас висит. Так что — может, объединим усилия? Я тебе покажу, как работает картографический модуль. Там ничего сложного, в общем-то. Побегаешь тут по району — не за бесплатно, конечно. Поищешь интересные места.

— Интересные? — только и смогла спросить Эмили.

— Скажем так — нашего работодателя интересуют потенциально полезные локации, — Кирпич улыбнулась. — Там у метро офисное здание — с него и начни. Есть ли коммуникации, вода и свет, какова степень износа стен, пригодно ли для жилья и работы. Естественно, что найдёшь — то твоё.

— Да уймись уже, — осадил её Мясник. — А то наобещаешь тут человеку с три короба, а Рейли не одобрит нашу затею… Хотя это очень маловероятно, — поспешно добавил он, поймав растерянный взгляд Эмили.

*

Рейли дала добро — а то.

Бледную, несчастную, осунувшуюся Рейли было жалко до боли. Нет, её жизни больше ничто не угрожало — тут Мясник с Берроузом был согласен. Но как она переживала смерть Тео и Донована…

Она держалась. Старалась не подавать виду, как ей тяжело. Терпеливо объясняла Эмили, как надо работать с картографическим модулем, как строить схемы зданий на довоенной, дико редкой миллиметровой бумаге (за эти чертежи таинственный заказчик приплачивал отдельно). Днями напролёт сидела за старым терминалом, приводя в порядок данные по предыдущим вылазкам. Улыбалась шуткам Кирпич, сама пыталась шутить.

Вот только по ночам она плакала. Тихо, уткнувшись в подушку, только и видно было, как вздрагивают плечи под тонким одеялом. И никто — ни Эмили, ни остальные — даже не пытались её утешить. Знали: не получится.

*

Слоняться без дела по базе Эмили просто не могла (хотя рейнджеров, наверное, и такой расклад устроил бы). Для неё, нелюдимой и замкнутой, всегда было ужасной проблемой найти темы для беседы, а потом ещё и поддерживать разговор — всё равно, что пытаться не дать пламени погаснуть под дождём.

С Хароном всё было по-другому.

Эмили за пару дней привыкла к его молчаливому присутствию. Повстречать ещё большего угрюмца, чем она сама, — о, это было всё равно что сорвать джекпот. Конечно, хотелось узнать о нём что-нибудь. Но Эмили как никто другой понимала, как могут выводить из себя глуповато-дружелюбные попытки влезть в душу.

Ночевал он… где-то. Эмили понятия не имела, где именно. Каждое утро ровно в семь она выходила на крыльцо базы рейнджеров, и Харон уже ждал её там. Каждый вечер она возвращалась — и он уходил в темноту, дождавшись, пока металлическая дверь захлопнется за спиной Эмили. Было в этом что-то ужасно неправильное. Она успокаивала себя тем, что, в конце концов, надо же Харону хоть временами отдыхать от её общества?

Обещание, данное Эмили, гуль воспринял всерьёз. Сначала тренировки были адом кромешным. Оказалось, что стрелять — это не самое сложное, хотя и сложнее, чем Эмили себе представляла. Куда хуже было осознать, что ей придётся заново учиться ходить. На Пустоши, как объяснил Харон, выживают те, кто умеет передвигаться быстро, незаметно и аккуратно. В её случае провал был по всем трём направлениям. Даже на пустыре за базой рейнджеров, где гуль учил её стрелять по бутылкам, Эмили несколько раз умудрилась упасть — на ровном месте. Сначала она поскользнулась на крупном осколке, потом споткнулась о торчащий из фундамента штырь арматуры, в третий раз подвели шнурки…

— У тебя плохое зрение? — спросил Харон, в очередной раз наблюдая за тем, как Эмили, ворча и отряхиваясь, поднимается с земли.

— Нет. Просто я неуклюжая.

— Тогда как ты можешь быть неуклюжей? — удивился он. — Это же твоё тело. Если уж ты не знаешь, как заставить его работать — я-то чем могу помочь?

— Дурацкое тело, — сконфуженно проворчала Эмили.

— А что с ним не так?

— А что в нём хорошего? Мышцы, как у радтаракана, выносливость, как у него же… Рост, опять же, дурацкий. Слишком высокая…

Он скептически посмотрел на неё сверху вниз.

— Ну, для девчонки — высокая.

— Это плохо? — он, похоже, растерялся.

Эмили сразу вспомнились дивные школьные годы. Слишком короткий комбинезон, неуклюже торчащие тощие лодыжки, а уж в спортзале какой кошмар… ступни, которые за всё цепляются, гогот «Туннельных змей»…

— Ты ведь не будешь говорить мне, что надо полюбить себя такой, как я есть? — уныло спросила Эмили.

— Нет, конечно. Просто нужно научиться использовать то, что тебе дано, вот и всё. Просто сказать себе — вот с этим тебе жить. Другого не будет. Хуже — пожалуйста. А лучше — нет. Хотя я и не понимаю, из-за чего ты убиваешься.

*

Мало-помалу тело начинало слушаться и делать что надо.

Каждый день приносил Эмили мелкие победы, над которыми привычные обитатели Пустошей, наверное, ржали бы в голос. Взобраться по почти отвесной стене на второй этаж. Найти там среди барахла сейф — и вскрыть его, пусть и изведя чёртову гору отмычек. Самой разделаться со стаей тараканов.