Боевой ограничитель (СИ)

В подъезде было темно, хоть глаз выколи. На перилах осела изморозь, а где-то высоко, под самой крышей, завывал ветер. Эмили молча шла за Хароном по выщербленным ступенькам, не решаясь его окликнуть.

Это был его мир. Его обиталище, пусть и временное.

И он разрешил ей войти.

Вслед за ним она переступила порог квартиры на третьем этаже — двери не было. Прошла в разгромленную гостиную, цепляясь за стену, чтобы не потерять равновесие. Глаза понемногу начали привыкать к темноте.

Окна были старательно заколочены, лишь через щели в потолке пробивался лунный свет. В углу валялся знакомый чёрный вещмешок, на протянутой через комнату верёвке сохли несколько маек. На журнальном столике обложкой вверх лежала раскрытая книга.

— Постели себе на диване, — Харон распахнул дверцы шкафа, вытащил старое одеяло, бросил Эмили — она закашлялась от пыли. — Здесь в комодах полно тряпья. Найдёшь что-нибудь.

— Ты тут и ночевал?

— Иногда.

Эмили, перешагнув через ободранное кресло, села на диван. Наклонилась, чтобы расшнуровать ботинки, и пружины негодующе заскрипели.

— Харон, а это ничего, что двери нет?

Он неопределённо пожал плечами.

— Я могу посторожить, — проговорила она, осмелев. — Нет, серьёзно. Полночи — ты, полночи — я.

— В этом нет необходимости. Я не сплю по-настоящему.

— Вообще?

— Ты точно не хочешь вернуться к Рейли? — спросил он вдруг.

Эмили помотала головой. Не из вежливости. Да, тут было холодно, и квартира продувалась насквозь: стеклярусные нити чудом уцелевшей люстры то и дело начинали тоскливо дребезжать, подхваченные порывами ветра. Да, от шорохов и скрипов, доносившихся отовсюду, мороз пробегал по коже.

Но тут было лучше.

— Ты уж прости за вторжение, — она забралась под одеяло и повернулась на бок.

— Постараюсь быть хорошим соседом по комнате. Тихим.

— Если тебе хочется говорить, то говори.

— Ну… знаешь, я подумала — мы тут, на Сьюард-сквер, уже всех кротокрысов в подвалах пересчитали. Может, пора уже в дорогу? На юге есть один завод…

— Значит, с утра выйдем. Спокойной ночи.

— Харон?

— Слушаю.

— Я вот всё думаю — а почему Азрухал вообще продал мне твой контракт? Неужели он не догадывался, что из этого выйдет?

Как ни странно, он ответил, хоть и не сразу.

— Когда-то, ещё очень давно, мне довелось работать с одним человеком. Нас вместе направили на задание в горной местности. Там были очень неприятные скользкие тропы. Я шёл первым, этот человек немного отстал. Я обернулся — и увидел, что он стоит на краю обрыва и смотрит вниз. А в следующую секунду его там уже не было.

— Сорвался?

— Нет. Просто шагнул вниз. К счастью, ему удалось схватиться за выступ, и я успел на помощь. Потом, конечно, я спросил его, зачем он это сделал. Он не смог ответить внятно. Просто что-то заставило его подойти к краю. А потом ещё ближе. И ещё. Это был какой-то тёмный порыв, зов пустоты, на который нельзя не ответить. Возможно, это именно такой случай.

Эмили слушала, затаив дыхание. Он ещё ни разу не говорил с ней так долго.

— А может, всё гораздо проще, и Азрухал получил ровно то, на что и рассчитывал, — он невесело усмехнулся. — Просто понял, что пора. Это всегда понимаешь очень ясно. И просто хочешь, чтобы дело было сделано.

Она повыше натянула край одеяла — до самых глаз.

— Тогда и я тебя спрошу, — гуль остановился на пороге. — Зачем ты купила мой контракт? За две тысячи можно было нанять нескольких хороших бойцов. Людей.

Эмили покраснела.

— Ты не выглядел счастливым, — сказала она тихо. — Просто видно было, что тебе хочется уйти из «Девятого круга», подальше от этого всего. И я решила, раз уж я могу тебе помочь… Глупо, правда?

Он не ответил. И вышел из комнаты.

========== 3 ==========

Рейли отпустила её неохотно и не сразу — только после того, как Эмили смогла без запинки воспроизвести координаты всех опорных точек маршрута экспедиции и честно-пречестно пообещала вернуться на базу через две недели. Обещание вышло не самым убедительным, но выбора ни у кого не было: Кирпич и Карл накануне ушли в район Вернон-сквер, чтобы хоть как-то, на скорую руку, закончить картографирование района, а заказчик уже требовал новые чертежи.

*

Что Пустошь — настоящая Пустошь — стелет жёстко, Эмили знала. Но знала, скажем так, в теории. Практика же принесла множество открытий.

Уже к вечеру второго дня Эмили стёрла ноги в кровь. От старых добрых ботинок, купленных ещё в Мегатонне, она такой подлянки не ожидала. Носки не помогали, пластыри раскисали за полчаса. Пришлось изводить на портянки симпатичную ночную рубашку, подарок Тюльпан. Зато, чёрт возьми, это были самые модные портянки на Пустоши — с кружевами!

Губы обветрились и растрескались до крови. Жрать хотелось постоянно — свёрток с галетами, казавшийся вначале таким внушительным, пустел на глазах, а ведь Харон к её припасам и не притрагивался! Искупаться хотелось не меньше — но тут уж вариантов не оставалось, тратить питьевую воду на мытьё было бы безумием. А уж как тяжело было по утрам, когда выползти из тёплого спального мешка казалось равносильным самоубийству…

Но Эмили чувствовала себя живой.