Бог. Истина. Кривды. Размышления церковного дипломата

Ни на какие совместные молитвы я к этому времени не заглядывал – наоборот, демонстративно их игнорировал. На одной из экуменических ассамблей мы с другим делегатом из России даже устроили перформанс: под пение анафем сожгли экуменический молитвенник недалеко от здания, где совершалось торжественное «богослужение открытия». Довольно обычным делом было пририсовать у двери туалета букву «С», чтобы получилось «WCC» – английская аббревиатура от World Council of Churches. В общем, разгоняли скуку как могли.

Другой экуменической организацией, в которой пришлось много поработать, была «Конференция европейских церквей» (КЕЦ). К ней особое внимание проявлял почивший Патриарх Алексий II – с 1964 по 1992 год он состоял одним из формальных руководителей этой организации и приобрел там немало личных друзей. Довольно долго я был сомодератором комиссии «Церковь и общество» КЕЦ, которая базировалась в Брюсселе и Страсбурге, фактически при органах Евросоюза, с некоторым вниманием к Совету Европы. Помимо обсуждения различных политико-социальных тем, комиссия лоббировала структуры ЕС, и иногда небезуспешно – так, вместе с «католиками» удалось добиться обязательства Евросоюза вести «открытый, транспарентный и регулярный диалог» с религиозными общинами, которые ранее структурами «Общего рынка» практически игнорировались.

А вот продвинуть упоминание христианства в Лиссабонский договор, вступивший в силу в 2009 году, не получилось. Незадолго до выработки текста, который сперва рассматривали как основу «общеевропейской конституции», председатель Европейской комиссии Жак Делор предложил «вдохнуть душу в Европу, придать ей духовность и смысл». Религиозные сообщества, в том числе Ватикан и КЕЦ, дружно устремились делать предложения – и были вежливо выслушаны, но не более того. В итоге «душа» в тексте договора сводится к упоминанию «культурного, религиозного и гуманистического наследия Европы, на основе которого сформировались универсальные ценности – неприкосновенные и неотчуждаемые права человеческой личности, свобода, демократия, равенство и правовое государство». Будто бы и не было двухтысячелетнего христианского наследия Европы, особенно тех самых Средних веков, нравственный капитал которых Запад «проедает» до сих пор. Будто бы не было и нет ценностей более важных, чем права, свобода и демократия…

КЕЦ, по сравнению со «Всемирным советом», является организацией более компактной, человечной, неформальной. Со многими ее участниками мы проводили вместе время в России или в других странах, ходили по концертам и выставкам, дружили домами, спорили по ночам за бутылкой вина или чего-то покрепче. К сожалению, «видимость» организации в религиозных кругах и в целом в обществе была мизерной даже в сравнении с ВСЦ. А вот интриг было не меньше.

Одним из основных источников этих интриг был Константинопольский Патриархат, обычно, к сожалению, поддерживаемый другими Православными Церквами, руководство которых составляли этнические греки – Кипрской, Элладской, Албанской (а в ВСЦ также Александрийской и Иерусалимской). Греки, особенно митрополиты Иоанн (Зизиулас) и Геннадий (Лимурис), были готовы часами и сутками спорить или вести кулуарную работу ради одной-единственной цели – добиться для Константинополя председательского места в какой-либо комиссии, провести в различные органы своих кандидатов.

Одна из таких «войн за кресла» привела к приостановке участия нашей Церкви в работе КЕЦ. В 2008 году руководство конференции отказалось принять туда Эстонскую Православную Церковь в составе Московского Патриархата – несмотря на то, что это было официально обещано после принятия константинопольской «автономии» в Эстонии. Причиной было совершенно беспардонное давление греков. По сути нас просто грубо обманули – не только Константинополь, но и высшие должностные лица КЕЦ. Приостановить участие в этих условиях я считал правильным – и получил поддержку Патриарха Алексия и митрополита Кирилла. На заседании центрального комитета, в который я тогда входил, я объявил о приостановке членства Русской Церкви. Надеюсь, что и с ВСЦ мы вскоре поступим так же – или еще более радикально.