Бог. Истина. Кривды. Размышления церковного дипломата

Многие западные христиане, подчиняясь тамошней массовой культуре, гонят прочь мысли о смерти, стараются до последнего не замечать ее. Как-то на одной межхристианской встрече меня попросили прочесть православную молитву. Я выбрал просительную ектению. Собравшихся поразило одно из последних прошений: «Христианския кончины живота нашего… у Господа просим». Одна дама, пасторша, потом весь вечер молчала, а под конец спросила меня: «Как можно молиться о смерти? Ее же нет»…

Если что и было полезного для меня в деятельности ВСЦ, то это опыт процедурной интриги. В совете происходила ожесточенная борьба за руководящие бюрократические посты, за разные почетные позиции, за выделение и распределение грантов от религиозных центров, «гуманитарных» фондов, структур ООН и ЕС. Вся эта возня была в принципе пустой и глупой, хотя наш внешнецерковный аппарат уделял непропорционально много внимания тому, кто где «засядет» в очередном ЦК или исполкоме, – так повелось со времен еще советских, когда «завоевание» почетных международных постов ценилось властями. Впрочем, бороться приходится и сейчас – ведь ко всем позициям постоянно рвутся агрессивные феминистки, ультралибералы, представители сексменьшинств, лица, близкие к западным спецслужбам.

При этом в ВСЦ очень уважают правила и процедурную честность (напомню, что эту организацию создавали европейские и американские протестанты). Если ты нашел в действиях недругов какую-нибудь некорректность – можно эффективно требовать соблюдения устава или регламента. Внес поправку или поправку к поправке – и можно долго искать взаимоприемлемых формулировок. По вопросам балканских войн, «прав» сектантов и гомосексуалистов мы мучились над документами долгими часами, иногда до поздней ночи. Радикальные прозападные пассажи обычно удалось убрать.

Этот опыт много раз пригодился мне потом в России – правда, у нас правила соблюдают не все и не всегда, а о честности процесса говорить не приходится. Попробовал я, например, применить «систему ВСЦ» в Общественной палате. Провел поправку в регламент, позволяющую каждому члену этого органа знакомиться с проектами решений до их постановки на голосование и вносить поправки (в принципе обычная практика в парламентах и международных организациях). Однако новую регламентную норму руководство палаты попросту не исполняло, прикрываясь совершенно жульнической демагогией. Потом эту норму тихой сапой не включили в новый проект регламента – и наскоро проголосовали его, несмотря на мои протесты. Я и другие члены ОП проводили на пленуме через голосование какие-то решения – но аппарат попросту их не исполнял, руководствуясь волей мелких чиновников из Администрации Президента. Словом, ложь на лжи сидела и ложью погоняла…

Но и в ВСЦ, при всей формальной демократии, политкорректность и балансы интересов постепенно убивали содержательную сторону общественно-политических документов (чисто «теологические» давно перестали быть интересны кому-либо, кроме их авторов). Позиция совета, как и других официальных экуменических организаций, сегодня мало кому интересна, в отличие от 60-х – 80-х годов, когда они были ареной соприкосновения западного и советского блоков. Вы практически не встретите упоминания о документах ВСЦ в каком-либо крупном СМИ и на каком-либо собрании за рамками самого совета.

Единственная относительно яркая позиция была занята по отношению к глобальному финансовому капитализму – здесь мы объединились с «левыми» протестантами «третьего мира» и некоторых стран Запада. Так, в 2010 году при моем участии были разработаны документы европейской консультации ВСЦ по вопросам глобализации. Там говорилось: «Глобальная экономика и глобальная власть могут быть призваны к ответственности глобальным гражданским обществом. <…> Мы бросаем вызов структурам власти, требуя, чтобы они стали более прозрачными, ответственными и представительными. Народы мира должны получить контроль над глобальными политическими и экономическими процессами». Совет поддержал и идею налога на финансовые транзакции, предложенную в конце 70-х годов нобелевским лауреатом Джеймсом То-бином.