Бог. Истина. Кривды. Размышления церковного дипломата

Главный орган экуменического движения, созданный на основе протестантизма, – это «Всемирный совет церквей» (ВСЦ). К его формированию приложил руку американский филантроп Джон Мотт – кстати, автор термина «экуменизм», – которого подозревают в связях с масонством и глобальными финансовыми кругами, стремившимися сгладить национальные и религиозные различия ради облегчения глобализации торговли и снижения военных рисков (собственно, это как раз масонская программа). Ранний ВСЦ был наполнен энтузиазмом относительно объединения всех условных христиан в «единую церковь». Однако этого не произошло – и, как многим стало ясно, экуменических прорывов более не предвидится. Поэтому ВСЦ превратился в некую «христианскую ООН», со своей бюрократией, кадровыми и политическими интригами, дипломатическими баталиями, гуманитарными проектами, тактическими и стратегическими союзами. Католики в совете не участвуют – только присылают наблюдателей на отдельные мероприятия. Большинство пятидесятников и евангеликов, а также адвентисты седьмого дня также в ВСЦ не членствуют. А вот православные до сих пор в него входят – кроме Грузинской и Болгарской Церквей, вышедших соответственно в 1997 и 1998 году.

Я познакомился со «Всемирным советом» сначала по статьям о его деятельности в официальной церковной печати, а потом по первому опыту совместной работы – в 1989 году Центральный комитет этой организации собирался в Москве, и я координировал издание его пресс-релизов в русском переводе. Энтузиазм по поводу происходившего у меня был довольно высокий – как же, «единство христиан», «устранение перегородок», «дружба с Западом»! В последний день работы нам устроили поездку на речном трамвайчике на пикник, где все радостно перепились – и можно было поговорить с иностранцами на самые сложные политические темы. Нашлось, конечно, очень много точек соприкосновения – ведь конфессии, доминирующие в ВСЦ, занимают левую часть политического спектра и склонны ругать капитализм, особенно американский. Тем более что около половины участников составляли люди из так называемого Третьего мира. Кстати, не забуду одну ВСЦшную посиделку в гостинице, где мы смотрели футбольный матч сборных США и Бразилии. Все, включая американцев, болели против «звездно-полосатых». Я решился пойти наперекор и поболеть за Америку. Остальная компания возмущенно молчала, когда я радовался голам «классового врага».

Года с 1992-го я начал участвовать в разных коллегиальных органах ВСЦ – сначала в «Комиссии церквей по международным делам», которая занимается политической проблематикой и представляет экуменическое сообщество в ООН, потом в Центральном комитете. По всем вопросам неизменно велись вязкие, напряженные дискуссии. Западные леволибералы постоянно продвигали свою повестку дня: сначала борьбу с «дискриминацией женщин» (в том числе при поставлении священников), затем свободу самовыражения любых религиозных меньшинств, потом «права гомосексуалистов»… То какой-то стенд феминисток в фойе появится, то выступит «пасторша» с пламенной речью:

– Я лесбиянка и этим горжусь! Такой создал меня Бог, и я прекрасна!

Православные Церкви и православные страны часто обвинялись в различных «нарушениях», особенно в связи с балканскими войнами 90-х годов, ограничением деятельности сект и зарубежных миссионеров. Люди, очень плотно сотрудничавшие с правительствами и, полагаю, спецслужбами Запада, обвиняли нас в «работе на КГБ и режим Ельцина/Путина». В общем, двойные стандарты процветали, как и в любой организации, где доминирует Запад. Впечатление было одно и то же: «Им можно – нам нельзя».

Приходилось выезжать в конфликтные регионы – на Балканы, в Африку, на Корейский полуостров. После долгих сидений над итоговыми документами удавалось в лучшем случае избежать осуждения «незападной» или не союзной Западу стороны конфликта. Обычно ограничивались обтекаемыми формулировками. Вообще ничего, что радикально расходилось бы с позицией «мировых» элит, ВСЦ не принимал. Например, традиционное для большинства христиан осуждение абортов там практически никогда не декларировалось. Как-то раз я предложил процитировать в документе один древний текст – о том, что духовное совершенство не достигается без трудностей, а комфорт не полезен. Заматывали искусно, придумывая какие угодно отговорки типа «неформата». Потом один участник дискуссии в баре прямо мне сказал:

– Как мы могли это принять? Это же прямо противоположно нашему этосу, самой нашей сути!