Бог. Истина. Кривды. Размышления церковного дипломата

При всем этом работа Тэзе была полностью включена в орбиту Ватикана. Да, многие приезжавшие и хозяева были протестантами, попадались и православные. Но главным посланием, озвученным на ярмарке во время совместной молитвы, было, конечно же, письмо Иоанна Павла II. А песни клались на тексты латинских молитв. И сильно доминировал польский элемент. Да и сам облик основателя и лидера общины – брата Роже – копировал папскую стилистику: белые одежды, обращения к огромной толпе, эскорт из детей, вывезенных из наиболее «актуальной» горячей точки – на венской встрече это была Босния, через пару лет это была Руанда, потом что-то другое… Не случайно русские участники собрания восторженно именовали лидера общины «молодежным Папой».

Кстати, о нашей молодежи в Тэзе. Как-то летом я коротал там дня три между очередными женевскими заседаниями. Встретил группу юных православных девушек из России, сопровождаемых парой юношей – все принадлежали к одному из «просвещенных и открытых» интеллигентских приходов. Послужил литургию на православном антиминсе, который хранится в общине, поисповедовал московских братьев и сестер. А потом решил угостить их вином, которое мне в несоразмерном количестве поставили в келлию гостеприимные хозяева. И вот тут из некоторых юных соотечественниц полились стенания:

– Ах, как тут хорошо! Такие братики… Не то что наши попы немытые-нечесаные, фундаменталисты всякие.

– Точно. И погода во Франции лучше. И песенки.

Многие просят меня сказать, как я отношусь сегодня к своей прежней вовлеченности в экуменическое движение. Говорил об этом в нескольких выступлениях, скажу еще раз «на тексте». Придя в Церковь через довольно консервативные круги, в конце 80-х – начале 90-х годов я на некоторое время стал искренним экуменистом. Общался с лидерами неформального диссидентского экуменического движения, участвовал в совместных молитвах – в чем потом покаялся на исповеди. <…> В конце советского времени мы верили, что экуменизм приведет к воссоединению всех, кто именует себя христианами, на основе Православия. Но подавляющее большинство протестантов лишь еще более отдалилось от него, а «католики» стремительно идут по пути пораженчества и приспособления к духу «мира сего», нагло навязывающего логику зла и структуры зла тем, кто возносит в молитве имя Христово. Будет ли в случае соглашательства со злом услышана та молитва? Или те, кто поклонится «веку сему», услышат: «Не знаю вас, откуда вы; отойдите от Меня все делатели неправды» (Лк. 13, 27)?[32]

В общем, экуменизм «по-католически» предполагает как минимум возгревание симпатий к культуре и молитвенной жизни «Римской церкви», а как максимум – присоединение к ней православных и протестантов. Исключение из этого правила составляют квазиэкуменические организации, созданные интеллигенцией в крупных городах. Это, например, «Община святого Эгидия», основанная римским интеллектуалом Андреа Риккарди. Начав с благотворительной помощи бедным жителям города, она вскоре ворвалась в политику, науку, журналистику – и добилась немалых результатов. Риккарди одно время был министром итальянского правительства. Община налаживает связи с самыми разными людьми, что позволяет ей выступать посредником в некоторых ситуациях – например, в случае вооруженного конфликта в Мозамбике в 1990-1992 годах. Когда у нас возникали сложности с Ватиканом, люди из «Сант-Эгидио» первыми выходили на связь и предлагали переговоры. Конечно, никакого миссионерства они не ведут – это «не их уровень». Но об интересах Ватикана и о его мировом реноме заботятся непреклонно.

«Протестантский» экуменизм, в который системно встроился «православный», всегда старался подчеркнуть свою честность в сравнении с «католическим». Никакого переманивания верующих одной конфессии в другую в «межхристианских» организациях, основанных протестантами, нет. Но это происходит оттого, что там вообще мало интересуются вопросами истины и богословия. Вся энергия уходит в социально-политическую деятельность.