Бог. Истина. Кривды. Размышления церковного дипломата

Строгие авторитеты синтоизма – японской национальной религии – ни с кем не «братаются», практически не интересуются развитием межрелигиозных организаций и тусовок. При посещении своей страны иностранными делегациями они также ведут себя отчужденно, совершенно не пытаясь увлечь «внешних» своей философией или культурой – очень минималистическими, как и все в Японии. Синтоизм исторически был довольно воинственен. Он наполнен почтением к героям своего народа, накрепко связан с его духом – но не вполне понятно, чем он, по большому счету, отличается от «гражданских религий» вроде культа павших воинов в СССР или почитания государственных символов и исторических личностей в Америке. Пожалуй, лишь ритуалов в синтоизме побольше.

Об индуизме вряд ли можно говорить как о единой религии. «У нас очень много сект», – так мне сказал один индус, и говорилось это с гордостью и радостью. Школ и учений в индуизме бесчисленное количество, причем вряд ли какая-либо из них будет претендовать на истину или на полноту откровения о «богах». Яркой, инициативной речи на межрелигиозных собраниях от индуиста вы почти никогда не услышите.

Однако культ в этой религии очень развит. Миллионы людей наполняют пагоды каждый день, в некоторых землях святилища стоят буквально на каждом углу, существует огромная индустрия религиозной продукции. Только дух во всем этом какой-то… тяжелый. Как внутри пирамиды Хеопса. Ну и достаточно поглядеть на некоторые изваяния – и ты вполне понимаешь, какая сила и какая энергия за ними стоят.

Мудрецы «параллельных Вселенных»

Адольф Шаевич

Это был первый значимый нехристианский лидер, с которым я, тогда 16-летний юноша, познакомился. Подозреваю, что он не очень об этом помнит – группы молодых людей, интересовавшихся жизнью и символикой разных религий, в середине восьмидесятых были довольно обычным делом. Я сразу тогда сказал, что я православный христианин – и неожиданно для себя услышал:

– Мы всегда вместе с вами. А митрополитов Ювеналия и Филарета я считаю своими учителями.

Вот бы так сказал кто-то из раввинов, которые приехали в 90-е годы из-за рубежа и на выступлениях перед дипломатами снисходительно именовали «относительно просвещенными» те самые российские власти, которые тогда расшаркивались перед ними в униженном почтении…

Шаевичу – «советскому» главному раввину, занявшему этот пост в цветущем возрасте, – много раз пеняли и на «всего лишь» будапештское образование, и на участие в проправительственной «борьбе за мир», и, позднее, на лояльность к любым российским властям. Думаю, что много раз ему предлагали уехать и «не мешать» зарубежному господству в иудейской общине. Он не сдался – хотя последствия конфликта вокруг связей с Гусинским не устранены до сих пор. Просто, воспользовавшись той историей, проводники зарубежного влияния слишком быстро заняли основные командные высоты, используя деньги и лоббизм.

Но «старая» хоральная синагога остается за Шаевичем – и евреи советского либо российского воспитания очень любят его, называя 80-летнего старца Адиком. На его дни рождения всегда приходят лидеры либеральной интеллигенции, политики старшего поколения, цвет шоу- и просто бизнеса. Мне десятки раз приходилось выступать вместе с этим раввином на собраниях в России и за ее пределами. Не споря о вере, мы по политическим и практическим темам говорили, ни в чем не противореча друг другу – безо всяких предварительных консультаций. Потому что этот человек знает и чувствует душу России, надежды ее народа, его представления о лучшем и худшем.

Зиновий Коган

Первый, пожалуй, в России «реформистский» раввин никогда не имел большого числа последователей – но был и остается очень популярен среди участников разных мероприятий и в светской тусовке. Он не может выступить без яркой хохмы или анекдота. Прибаутками сопровождаются и его молитвы в синагоге на Поклонной горе.

Когана еще больше, чем Шаевича, обвиняли в малообразованности, «советскости», прорусской и проправославной гражданской позиции. В быту он скромен до неприличия – вальяжные раввины, муфтии и протоиереи подшучивали над ним на приемах, шепча:

– Может, ему рубашку купить?

– Нет, лучше ботинки.

Как-то раз я зашел к Когану на одно торжество – и нам пришлось довольствоваться на компанию из шести человек четырьмя бутылками водки, шестью бутербродами со шпротами и парой яблок.

И вот при всем при этом Зюня, Зяма – так его именуют чаще, чем Зиновием Львовичем, – всегда вызывает у людей добродушную улыбку, как только открывает уста за столом или восходит на трибуну. И дело не только в шутках, которые всегда от него ждут. Это просто добрый мудрец, который любит общение и который ровным счетом никому не враг.

Талгат Таджуддин