Бог, которого не было. Белая книга

И знаешь еще что? Похер. Как там у БГ — «ты сам свой суд, ты сам построил тюрьму». Ну в смысле я. Я — сам свой суд, и я сам построил себе тюрьму. И если некий ангел случайно зайдет сюда — я ему так и скажу. И что я сам открыл эту дверь — тоже скажу.

Выхода нет

Знаешь, что самое мерзкое в работе Богом? Видимо, знаешь, раз не работаешь. Но я скажу остальным. Когда ты — Бог, ну, в смысле исполняешь его обязанности, — виски перестает быть напитком и становится просто снотворным. Неважно, какой ты любишь виски: шотландский, ирландский или даже японский. Односолодовый или нет. Даже если ты кретин и портишь виски колой — все равно это уже не расплавленное солнце в бокале, а просто снотворное. Без виски ты не можешь заснуть, а когда засыпаешь — тебе снятся чужие сны. Чужие тайны, надежды и замыслы плавают, как кубики льда в твоей голове, бьются друг о друга, царапают глаза изнутри и только под утро, полностью растаяв, позволяют забыться. А без виски вообще никак. Они не тают. Эти чужие грехи и мечты. Они разбухают, превращаются в айсберги и с грохотом сталкиваются в твоей голове. А еще там, по льду, покрывающему твой мозг, разгуливают белые медведи и рыбаки. Рыбаки сверлят лунки — где-то в том месте, где мозг разделяется на правое и левое полушарие. Медведи их прогоняют и ловят рыбу сами. Рыбаки убегают, топая ногами и грязно ругаясь. Медведи, громко чавкая, жрут рыбу и твой мозг. А потом гадят. Прямо туда, где, по слухам, находится третий глаз.

Короче, при работе тобой должны выдавать виски за вредность. Причем божественный. Например, Lagavulin 16. Ну или хотя бы Glenfiddich. Но не дают даже примитивный Black Label. И непонятно, куда жаловаться. Можно, конечно, написать тебе письмо, но ведь читать и реагировать придется самому: пойти в магазин, купить виски, сделать вид, что это от тебя; обрадоваться, сказать, глупо улыбаясь: вот — Бог послал; пригубить, смиренно поблагодарить тебя. Ну в общем-то верующие в тебя люди так и делают: всю жизнь пашут, чтобы заработать на хлеб, садятся за стол и благодарят тебя за то, что ты послал им этот самый хлеб, который даст им силы завтра снова пахать, чтобы заработать на хлеб. Ну и так далее.

Это я все к чему? Ну просто надеюсь, что после того, как моя исповедь будет услышана, ни один кретин больше не захочет работать Богом. Ну а если все-таки какой-то дебил вроде меня найдется — пусть запишет в райдер виски.

И еще: если от чужих кошмаров виски хоть как-то мне помогал, то от своих снов не спасал даже Macallan двадцатилетней выдержки, который я втихаря стащил в баре. Один кошмар преследовал меня чаще всего. Я в идеально круглой, какой-то стерильной комнате, похожей на приемную стоматолога где-нибудь на Марсе. Тысячи совершенно одинаковых дверей по кругу этого стоматологического кошмара, над каждой дверью лампа с надписью «Выхода нет». Не хватает только Саши Васильева, выпевающего эту фразу с врожденным мазохизмом. Вместо него — офисный Моцарт. Ну, знаете, такой Моцарт «ожидания», это когда ты умираешь или тебе кажется, что ты умираешь, и ты звонишь в МЧС или в 911 позвонил, а там — «ваш звонок очень важен для нас». И Моцарт. И ты ждешь всю жизнь, потому что «ваш звонок очень важен». Ну и умираешь, не дождавшись ответа. Вот такой Моцарт в моих снах.

Я точно знаю, что за какой-то из дверей — Даша. Она зовет меня, но я не могу разобрать слов, не могу даже понять, откуда доносится ее голос. Я подхожу к одной двери — она закрыта, иду к следующей — то же самое, через полчаса бега по этому кругу ада я уже не помню, откуда я начал, да это и неважно: все двери одинаковы, все закрыты и выхода нет. Нет ни Даши, ни выхода, ничего нет. Тебя тоже нет, скорее всего. А то бы ты Моцарта этого выключил. Ты же, говорят, милосердный.

Это я к тому, что сейчас — почти как в том сне. Дверь, правда, одна — но она тоже закрыта. И нет ни Даши, ни выхода. И виски тоже нет. Офисного Моцарта ты на этот раз не включил — так что, может, ты и впрямь милосердный. Ну, если ты, конечно, есть.

Время разбрасывать камни и время собирать камни

Думаю, тебе тоже снятся кошмары. Ну, если ты есть, опять же. А может, как раз нас всех и нет, а есть только ты и кошмар, который снится тебе. Этот кошмар — мы. Бесконечный, тяжелый кошмар. А ты никак не можешь проснуться. Или не хочешь. А может, у тебя сломался будильник. Забавно, если все, что тут на земле творится, — просто из-за неисправного будильника. Он же у тебя наверняка старенький, механический, а там внутри камни какие-то, ну вот один из них взял и потерялся. Ты хороший и даже всемогущий, просто камешек куда-то делся. А второй камешек ты сам Давиду вручил, чтобы он Голиафа грохнул. Третий сын твой схватил и предлагал всем, кто без греха, бросить в него. На четвертом Петр пообещал построить твою церковь. Пятый вмонтировали в стену Каабы. Ну а 12 июля 1962-го все эти камни стали Rolling Stones. Как там? Время разбрасывать камни и время собирать камни.