Бог, которого не было. Белая книга

Бен-Йехуда не изменилась. С места взрыва убрали цветы и свечи, кровь отмыли, кафе отремонтировали, и там уже снова сидели люди. Даже название осталось прежнее —. Место. Местечко.

В местечке по имени Место жили-были евреи. Евреи, в общем-то, — люди. Только они — евреи.

В месте по имени Место всё всегда делали вместе. Жили, пили, любили. Евреи же тоже люди. Только они евреи.

В местечке по имени Место искали место под солнцем. Прабабка одежду шила, прадед учил слово Божье.

В месте по имени Место все верили в Бога. А как же иначе? Люди.

Там родилась моя бабка. Имя ей дали — Сара.

В Место пришли фашисты. Вроде бы тоже люди. Только они фашисты.

Фашисты верили в Бога. А как же иначе? Люди. С верою в Бога в обоймах, с именем Бога в петличках.

И, помолившись Богу, фашисты евреев убили. А тех, кого не убили, — в специальное место согнали. Освенцим.

Место для всех евреев. Евреев со всех местечек.

Бог смотрел на все это. Смотрел как всегда — молча.

Прадед не простил Богу — того, что он там увидел, в этом специальном месте.

Он, что учил евреев вере в единого Бога, — не смог больше верить в Бога.

Прабабка — жена прадеда, мать моей бабушки Сары, — тоже видела это. Тоже видела Бога. Бог держал в руках четки. Бог пересчитывал трупы. Десять. Сто. Триста. Тысяча. Тысяча тысяч. Сбился. Неважно. Продолжим. Это он смерти. Смерть улыбнулась катаной. Смерть козырнула косою. И они продолжили с Богом. С Богом, тысяча тысяч один. С Богом, тысяча тысяч тысяч. С Богом. С Богом. С Богом.

Прабабка — жена прадеда, мать моей бабушки Сары, — не перестала верить в милость этого Бога.

Кто из них прав — не знаю. Обоих фашисты убили. Люди людей убили. Под мерный стук четок Бога.

Выжила девочка Сара. Нет, Бог не спас. Он ошибся. Просто сбился со счета.

Выжила девочка Сара. Остались цифры на теле. Отметины четок Бога. Бог продолжил быть Богом.

В месте по имени Место на улице Бен-Йехуда евреи кафе открыли. Евреи, в общем-то, — люди. Только они — евреи. Так что все было кошерно.

В месте по имени Место пластинкой пел Стиви Уандер. Стив — не еврей, но клевый.

Не каждому удается родиться в жизни евреем. Кто-то рождается негром. Кто-то слепым всего лишь.

Тут уж как Бог позволит. Или как кости лягут. Четки в руках у Бога.

В место по имени Место на улице Бен-Йехуда пришло двенадцать евреев.

Евреи покушать любят. Евреи же тоже люди. Только они — евреи.

В место по имени Место зашел человек. На секунду. Лет восемнадцать, не больше.

Вполне человек с виду. Руки, ноги, одежда. А под одеждой — пояс. Пояс шахида.

Вполне человек с виду — верил в то, что он делал. Но главное — верил в Бога.

Вполне человек с виду — сделал то, что он сделал. Сделал с именем Бога. Секунды ему хватило. Просто нажал на кнопку. Просто убил евреев.

В месте по имени Место двенадцать евреев убили. Убили во имя Бога.

Бог, промолчал, как обычно. А может, его убили — в том самом специальном месте. Там, где убили прадеда. Там, где убили прабабку.

А может, он все-таки выжил. Как выжила девочка Сара. Может, все дело в месте. В месте по имени Место. Или все дело в Боге.

А «минус» мне банк не разрешил. Молитвы не помогли. Впрочем, с молитвами — всегда так.

Но я хотя бы понимаю, что сам виноват. В отличие от тебя

На самом деле я сам виноват. Ну, в том, что мне банк «минус» не разрешил. Я, когда в очереди сидел, все думал: почему это кафе так называлось — . И вдруг понял: тебя ведь тоже так зовут. Ты — это Бог. Ха-Маком, Вездесущий, — одно из твоих имен, упоминающихся в Ветхом Завете.

Если по-русски, «да утешит Вездесущий» и прочее бла-бла-бла. Так принято говорить евреям, потерявшим близких. Например, родственникам погибших в кафе . И родственникам убитых в Освенциме тоже так говорили.

И как только я это вспомнил — сразу моя очередь подошла. Я подошел к работнику банка и начал что-то мямлить. А в банке мямлить нельзя. В банке надо уверенность излучать. А я мямлить начал. Ну потому что тебя увидел. Ты сидел рядом, в отделении для VIP-клиентов. Ну, наверное, это был ты — мне со спины только видно было. Слышно тоже было плохо, но, наверное, ты тоже просил кредит. Мол, поверьте в меня еще раз — я все верну и с процентами. Ну прям как я — я тоже что-то такое мямлил. Я, правда, в шекелях просил, а ты про веру людей в тебя талдычил.