Богач, бедняк

Мы планируем через десять дней спустить яхту на воду. Но еще не решили, как ее назвать. Когда мы ее покупали, она называлась «Пенелопа П», но для бывшего буяна такое название не годится. Кстати, тут у нас не бывает никаких драк. Ребята много спорят или покрикивают друг на друга, но руки в ход не пускают. Приятно зайти в бар, зная, что можно без драки выйти оттуда. Говорят, к югу от Неаполя дело обстоит иначе, но я не знаю.

Мужик, который командует на верфи, неплохой малый и, судя по тому, что я слышу, не заламывает с нас. Он даже нашел нам двух заказчиков на чартер. Одного на июнь, другого на июль, а потом, говорит, будут и другие. Я общался в Штатах с некоторыми итальянцами, но здесь они совсем на тех не похожи. Славные люди. Я научился немножко балакать по-итальянски, но с речью выступить не возьмусь.

В плавании капитаном будет Дуайер, хотя судно купили на мои деньги. У него есть диплом третьего помощника, и он умеет водить яхту. Но он меня учит, и в тот день, когда я сам без всякой помощи сумею завести яхту в порт, ни на что не наткнувшись, капитаном стану я. После того как оплатим все расходы, прибыль будем делить пополам – он ведь мой приятель, и без него я ничего не сумел бы сделать.

Еще раз напоминаю тебе о твоем обещании ничего не рассказывать Руди. Он лопнет от злости, если узнает, что я не придумал ничего лучше, чем купить на сколоченные им для меня деньги дырявую посудину на Средиземноморье. Он ведь считает, что деньги существуют для того, чтобы хранить их в банке. Что ж, каждому свое. Когда у нас все наладится и я начну делать деньги, приглашу его с женой в круиз. Бесплатно. Пусть тогда сам увидит, такой ли уж болван у него брат.

Ты мне пишешь о себе не слишком подробно, но из твоих писем у меня сложилось впечатление, что жизнь у тебя не особо веселая. Сочувствую. Может, тебе бросить то, чем ты сейчас занимаешься, и взяться за что-нибудь другое? Если бы мой приятель Дуайер больше походил на мужчину, я бы предложил тебе выйти за него замуж и стать нашей поварихой. Шутка!

Если у тебя есть какие-нибудь богатые знакомые, которым захочется этим летом поплавать по Средиземному морю, порекомендуй меня. Это уже не шутка.

Тебе и Руди может показаться диким то, что ваш брат стал капитаном яхты, но, думаю, это, наверное, в крови. Папа ведь плавал по Гудзону на собственной посудине. Последний раз лучше бы не плавал. Получилось совсем не смешно.

Яхта у нас белая с голубой каймой. Выглядит просто чудо. Хозяин верфи говорит, мы могли бы продать ее хоть сейчас и получить прибыль в 10 000 долларов. Но мы не собираемся продавать.

Когда окажешься в Нью-Йорке, сделай одолжение, попробуй выяснить, где моя жена, чем она занимается и как там мой сынишка. Я не скучаю по милой родине со всеми ее прелестями, но очень скучаю по сыну.

Пишу тебе такое длинное письмо, потому что дождь льет как из ведра и мы пока не можем второй раз покрасить рубку (она у нас будет голубая). Не верь, когда тебе скажут, что на Средиземноморье не бывает дождей.

Дуайер готовит обед и кричит, чтоб я шел есть. Не представляешь себе, как жутко воняет его стряпня.

Люблю, целую.

Том».

Всюду дождь – дождь в Порто-Санто-Стефано, дождь в Венеции, дождь в Калифорнии. Джордахам не везет с погодой. Но по крайней мере двоим из их семьи везет со всем остальным, пусть даже это везение продлится недолго.

– Самое паршивое время суток – пять часов дня, – вслух сказала Гретхен. Чтобы избавиться от жалости к себе, она задернула шторы и налила в стакан еще виски.

Дождь продолжал лить в семь часов вечера, когда Гретхен села в машину и отправилась на бульвар Уилшир за Кози Крума. Она медленно и осторожно спускалась с холма по глубокой воде, которая потоками стекала вниз, завихряясь под колесами. Беверли-Хиллз, город тысячи рек…

Кози готовил диссертацию по социологии и посещал два курса лекций из тех, что посещала и она, – они иногда вместе готовились к экзаменам. Он учился в Оксфорде и был старше и, как ей казалось, умнее остальных студентов. Он был из Ганы и обучался на стипендию. Гретхен знала, что стипендия весьма скромная, поэтому, когда они занимались вместе, она прежде всего предлагала ему поужинать. Она была уверена, что Кози недоедает, хотя он никогда об этом не говорил. Гретхен не решалась поехать с ним в ресторан за пределами студенческого городка – неизвестно ведь, как поведет себя метрдотель при виде белой женщины в сопровождении черного мужчины, хоть этот мужчина и безупречно одет и говорит по-английски с чисто оксфордским произношением. На занятиях никаких претензий к нему не было, а два-три профессора даже были излишне вежливы с ним. С ней Кози был любезен, но неизменно держался на расстоянии, точно был педагогом, а она ученицей. Он не видел ни одного из фильмов Колина. Сказал, что у него нет времени ходить в кино. Гретхен же подозревала, что у него не было денег. Она ни разу не видела его с девушкой, да и друзей у него, похоже, не было, кроме нее. Если можно было считать ее другом.