Богач, бедняк. Нищий, вор

На мгновение у Томаса мелькнула мысль запереть шкафчик, потом он подумал: «Какого черта, если в клубе есть такой бедняк, который готов красть даже у меня, — что ж, пусть поживится». Он разделся, поставил туфли в шкафчик, завернулся в полотенце и отправился в душевую, где уже весело плескался Брустер Рид.

Войдя после душа в раздевалку и открыв свой шкафчик, Томас увидел приколотую к внутренней стороне дверцы записку, написанную почерком Доминика: «Зайди ко мне после закрытия. Д. Агостино».

Краткость записки и то, что она вообще была написана, тогда как они с Домиником встречались по десять раз на день, сулило неприятности. Было в этом что-то официальное, заранее спланированное. «Опять началось», — подумал Томас и уже готов был одеться и тихонько выскользнуть из клуба, раз и навсегда. Но все-таки решил этого не делать — он поужинал на кухне, а потом поболтал в раздевалке с тренером по сквошу и с Чарли. Ровно в десять вечера, как только клуб закрылся, Томас вошел в кабинет Доминика.

Доминик сидел за столом, просматривая «Лайф», медленно переворачивая страницы. Подняв глаза на Томаса, он закрыл журнал и аккуратно положил его на край стола. Затем встал, выглянул в коридор — проверить, нет ли там кого, и закрыл дверь.

— Садись, малыш, — сказал он.

Томас сел и подождал, пока Доминик сядет за стол.

— Что случилось? — спросил Томас.

— Много всякого, — сказал Доминик. — Куча дерьма. Меня сегодня весь день доили.

— А я тут при чем?

— Именно это мне и хотелось бы знать, — ответил Доминик. — Ладно, я не буду ходить вокруг да около, малыш. Кто-то таскает деньги из кошельков наших клиентов. Какой-то ловкий малый возьмет тут бумажку, там бумажку — остальное не трогает. Эти жирные сволочи так богаты, что большинство не имеет представления, сколько у них в кармане денег, а если когда и хватятся какой-нибудь десятки или двадцатки, то думают, что потеряли или неправильно сосчитали в прошлый раз. Но есть среди них один тип, который уверен, что не ошибается. Я имею в виду этого гада Грининга. Он заявил, будто вчера вечером, пока он разогревался со мной, кто-то свистнул у него из шкафчика десять долларов. Сегодня он целый день обзванивал других членов клуба, и все вдруг тоже стали утверждать, что последние несколько месяцев их постоянно обворовывают.

— А при чем здесь я? — спросил Том, хотя прекрасно знал, какое это имеет к нему отношение.

— Грининг считает, это началось с того времени, как ты здесь появился.

— Вот дерьмо! — с горечью сказал Томас.

Грининг, человек лет тридцати с холодными глазами, работал в конторе биржевого маклера и боксировал с Домиником. В юности он выступал в полутяжелом весе за какой-то западноамериканский колледж и до сих пор был в хорошей форме. Доминика он безжалостно избивал четыре раза в неделю. Обычно они проводили три двухминутных раунда, и Доминик, не осмеливаясь отвечать на удары Грининга в полную силу, часто сходил с ринга измученным и в синяках.

— Да, он дерьмо, это точно, — согласился Доминик. — Он заставил меня сегодня обыскать твой шкафчик, но, к счастью, у тебя там не оказалось ни одной десятки. Тем не менее он хочет вызвать полицию, чтобы тебя взяли на учет как подозреваемого.

— А вы что на это сказали?

— Я попросил его не делать этого и сказал, что поговорю с тобой.

— Ну вот вы со мной и разговариваете. Дальше что?

— Скажи, это твоя работа?

— Нет. Вы мне верите?

Доминик устало пожал плечами:

— Не знаю. Но кто-то же действительно спер у него деньги.

— За день в раздевалке бывает много народу. Чарли, парень с бассейна, тренер, члены клуба…

— Прекрати, малыш, — сказал Доминик. — Это не шутки.

— Почему надо валить на меня?

— Я объяснил тебе. Это началось с тех пор, как ты здесь появился. О господи, они даже требуют повесить на все шкафчики замки. Здесь сто лет никто ничего не запирал. Они такой подняли шум, точно у нас тут разразилась эпидемия преступности.

— Чего вы от меня хотите? Чтоб я уволился?

— Да нет, — покачал головой Доминик. — Просто будь осторожен. Старайся все время быть у кого-нибудь на виду. Может, обойдется… Ох уж этот чертов Грининг и его проклятая десятка… Пошли, я угощу тебя пивом. — Он устало встал и потянулся. — Ну и денек!

Когда Томас вернулся с почты, куда его посылали с пакетом, в раздевалке было пусто. Все собрались наверху, где проходил межклубный матч по сквошу. Все, кроме одного. Синклера, члена клуба, который входил в команду, но его очередь играть еще не подошла. Он был в белом свитере, уже одетый для игры. Стройный высокий Синклер недавно получил диплом юриста в Гарварде. Он был из очень богатой семьи, часто упоминавшейся в газетах. Молодой Синклер работал в адвокатской конторе своего отца. Томас не раз слышал, как пожилые члены клуба говорили, что Синклер-сын — блестящий адвокат и далеко пойдет.