Богами не рождаются

Одной мечтой руководимы —
Отвоевать Господень крест,—
Отплыли утром паладины,
Оставив дом, родных, невест.

Их провожали дамы сердца,

Даря заветный талисман,
Что защитит от иноверца,
Спасет от смерти и от ран.

Под торжество любви напева

Скатилась по щеке слеза,
Вручила другу перстень дева,
Чтоб помнил он ее глаза.

Во имя веры и обета

Сражался юный паладин,
Провел в походе он три лета,
Он видел Иерусалим.

И каждый день средь боя ада,

Средь крови, смерти на краю
Он помнил — ждет его отрада
И шлет ему любовь свою.

А по ночам он отстраненно,

Вновь зарывая чей-то труп,
Мечтал лишь о глазах влюбленных,
Сиявших, словно изумруд.

Он возмужал, покрыли раны

Его лицо, как ствол корой,
И называли ветераны
Его торжественно — Герой.

Погибло много безвозвратно —

Те рыцари попали в рай,—
Он был средь тех, кого обратно
Господь вернул в родимый край.

Весь трепеща от нетерпенья,

Скакал Герой под отчий кров:
Он мыслью торопил мгновенье
Обнять ее — свою любовь.

Остановить его не смели,

Он на порог шагнул ногой…
Она — пред ним, она — в постели.
Вернулся он… А с ней — другой…

Он даже с смертью не боялся

Встречаться без друзей, один,—
Перед изменой растерялся
Любви и веры паладин,

Сражен ударом подлым в сердце.

Здесь не помогут щит и меч —
Пускай бы лучше иноверцы
Главу ему срубили с плеч.

И с высочайшего утеса

Скатился перстень, как слеза,
Прибрежной пены след белесый
Стер в памяти ее глаза.

Коль нет в душе любви порыва,

Пусть станет смерть всему концом,—
Так паладин шагнул с обрыва
В пучину вод… Вслед за кольцом…

— Дагмара, любимая моя, — красивый мужской голос заглушил печальную романтическую историю, — умоляю тебя, не рискуй так неосмотрительно, сойди со стены!

Я резко повернулась, неустойчиво балансируя на хрупких каблучках гишпанских сафьяновых туфелек.

Передо мной стоял сам Влад Дракула, живой и ослепительно привлекательный. Цепеш протянул руки, желая снять меня со стены, его холеное лицо исказила гримаса страха. Он боялся за меня. В это же самое мгновение я испытала сильный укол боли в области виска, принесший осмысление: я — княгиня Дагмара, прозванная Золотой Волчицей, родная сестра венгерского короля Матиаша Корвина, законная супруга Дракулы, мать двоих его малолетних сыновей. Воспоминание стало мучительным, вернув неутихающую горечь утраты.

— Ты, — гневно прорычала я, — ты — изверг! Ты отказался от мирного соглашения с боярами, и поэтому они беспощадно убили заложников — двух наших сыновей!

— Милая! — Дракула продолжал подходить маленькими, незаметными шажками, видимо прикидывая, как бы поудачнее стащить меня с опасного постамента. — Я тоже скорблю об их участи, но поверь — месть моя будет страшна. Никто из отступников не избегнет казни. Мы же с тобой еще очень молоды, у нас родятся новые дети!

— Чудовище! — обличающе выкрикнула я и отступила еще дальше, остановившись на самом краю стены, непосредственно над пропастью. — Клянусь, никогда более не взойду я на брачное ложе с таким коварным и жестоким человеком, как ты. Я предпочту умереть!

— Нет, любимая. — Дракула торжествующе рассмеялся. — Враги обложили нас, как волков в западне, но мы не умрем. Вот это, — он вынул из-за пояса изогнутый кинжал, — и есть Зуб дракона, наш фамильный клинок, напоенный кровью самого Христа, дарующий вечную жизнь! Приди же в мои объятия, бесценная супруга! — Влад оперся коленом о каменную кладку стены и ухватился за скользкий, шелковый подол моего платья. Я возмущенно отшатнулась от него, протестующе изогнув свой тонкий стан. Кончик моей косы попал под каблучок туфельки, я неловко взмахнула руками и потеряла равновесие…