Богатые тоже плачут: Бето и Марисабель

— Да вот как донья Виктория уехала. Приводил ее сюда пару раз, да в машине я ее замечала.

— Хеорхина, а что же делать? — в отчаянии спросил Лео.

— Ничего, — девушка пожала плечами. — Мужья, к сожалению, нередко изменяют женам. Что уж тут поделаешь.

— Так ты думаешь, не надо сообщать об этом матери?

— Ни-ни! — испуганно замахала на него руками Хеорхина. — Зачем вам ее расстраивать, пусть живет спокойно!

— Ничего себе — спокойно!

— А чего вы хотите добиться, молодой сеньор? Чтобы они развелись? Чтобы донья Виктория чувствовала себя несчастной? Чтобы эта деваха стала вашей мачехой? Хотя этого не будет, я уверена, — улыбнулась Хеорхина. — На таких не женятся. Тем более умные и расчетливые, как ваш отец.

— Значит, молчать?

— Только так, — убедила Лео Хеорхина.

— А что я ему скажу, когда он вернется?

— Ничего! — отрезала Хеорхина и решительно взмахнула в воздухе рукой. — Ни полсловечка! Он сам заговорит, если захочет. А не захочет — сами не начинайте.

— Я понял, — грустно ответил Лео.

Он поднялся к себе к комнату, сел у окна и долго сидел, подперев голову рукой и наблюдая, как внизу садовник пересаживает цветы. На самом деле Лео не видел ни цветов, ни садовника. Он с тоской думал о том, что теперь его отношения с отцом испорчены навек. Еще сегодня утром он надеялся, что трещину, которая образовалась между ними, когда Умберто приезжал на ранчо, можно будет как-то заделать, но оказалось, что она только еще больше расширилась, превратившись в непроходимую пропасть.

ГЛАВА 46 История дона Матиаса

Дон Матиас Гайа, начальник полиции провинции Тамаулипас, не так уж часто посещал поселки и мелкие деревушки на вверенной ему территории — в сущности, гораздо реже, чем это было ему предписано. Дело в том, что он обожал комфорт: прохладу внутреннего дворика, вкусные обеды, после которых в жаркие полуденные часы можно лениво курить сигару, сидя на тенистой веранде своего шикарного дома в Сьюдад-Виктории. Этот дом был его любимым детищем: просторный, красивый, он был буквально набит всем самым модным — от антикварной мебели до суперсовременного оборудования вроде печи СВЧ, радиотелефонов и антенны спутниковой связи.

Дон Матиас всегда думал о доме с невероятной гордостью и одновременно с чувством некоторой тревоги. Этот дом являлся как бы реальным воплощением мечты юного полицейского лейтенантика Гайа, бедного, как монастырская крыса, жившего не просто скромно, а даже убого, но очень любившего все красивое. Он мечтал о таком доме, где все, каждый предмет будет соответствовать его представлению о прекрасном. Но возможно ли это на скудное жалованье полицейского?

К тому же скоро дон Матиас женился. Магда, которая и сейчас еще оставалась очень интересной женщиной, в молодости была просто потрясающей красоткой. Не потому ли выбрал ее лейтенант Гайа, начавший собирать красивые вещи с приобретения красавицы жены? Уговорить Магду выйти за него замуж оказалось несложно: она была третьей дочерью разорившегося арендатора без какой-либо надежды на приданое. Поэтому она и пошла за Матиаса, хотя не любила его ни одной минуты.

Молодой Матиас Гайа так страстно желал выбраться из нищеты, что был готов практически на все. И случай скоро представился. В Сьюдад-Виктории, где он служил, началась настоящая война между наркомафией, использовавшей столицу провинции Тамаулипас как перевалочный пункт для транспортировки наркотиков из Колумбии в США, и силами мексиканской полиции, которой активно помогали их коллеги из Соединенных Штатов.

В это время во главе полиции города стоял твердый и неподкупный полковник Просперо Кохидес, который и возглавил борьбу с преступниками. После нескольких неудачных попыток подкупить его бандитам удалось попросту убрать неудобного полковника, однако это их не спасло. Наркомафия навсегда убралась из Сьюдад-Виктории.

Вспоминая своего грозного, честного и справедливого шефа, дон Матиас частенько думал: «Он мог себе позволить оставаться чистеньким. С его-то состоянием!» Действительно, дон Просперо Кохидес был единственным наследником целого семейства местных крупных латифундистов и фабрикантов. Незадолго до войны с наркомафией умер его последний так и не женившийся дядюшка, и к состоянию Кохидес, и без того крупному, добавилась сеть разбросанных по провинции фабрик по переработке хенекена и изготовлению из его волокон веревок и грубой мешковины — товаров, пользовавшихся неизменным спросом в портовых городах. Семья Кохидес стала самой богатой во всей провинции.

Однако, несмотря на это, и сам дон Просперо, и его семья жили, как и прежде, вполне скромно в том же просторном и удобном, но никак не шикарном доме, окруженном большим, хорошо ухоженным садом. Этого дон Матиас вовсе не мог понять. «Такие богачи, — думал он, — могли бы отгрохать особняк не хуже, чем у толстосумов в центре Мехико. И что они жмутся?» Ему, человеку с душой плебея, было совершенно непонятно нежелание других выставлять свое богатство напоказ.