Богдан Хмельницкий

велико, что десяти человекам придется бить одного, а если они один раз проиграют, то

уже больше не поправятся. Все Королевство Польское, от Днестра до отдаленных

северных пределов, отдадим под власть повелителя оттомановъ» *).

Замечая недоброжелательство к себе хана, Хмельницкий еще раз отправил в

Константинополь с полковником Ждановнчем и при нем с переводчиком греком

Павлом просьбу, чтоб турецкое правительство принудило своего данника выступить

поскорее на поляков, не теряя драгоценного времени. Это козацкое посольство было

принято самым радушным образом в Стамбуле. В марте великий визирь Мелек-Ахмет-

паша послал именем падишаха повеление крымскому хану и его братьям салтанам

помогать всеми силами Хмельницкому, как вассалу турецкой империи и, отпуская

послов козацких, отправил разом с ними знакомого Хмельницкому Осман-чауша с

дарами от падишаха. Вторично отправляя Османа, визирь напоминал гетману, чтоб

козаки помнили присягу, данную Оттоманской Порте и сохраняли ее свято. Один из

влиятельных турецких вельмож, Ректаш-Ага, писал Хмельницкому, что в Стамбуле все

радуются союзу Козаков с турками и знатнейшие сановники при дворе падишаха денно

и нощно прославляют подвиги Богдана Хмельницкого. Кроме султанского повеления

хану крымскому, дано приказание белогородским беглербегам и очаковскому

Арамадан-бею помогать своими силами козакам в их войне с Польшею. Ислам-Гирей

хотя не смел ослушаться падишаха, но сам нерасположен был тогда начинать войны

против поляков, надеявшись еще недавно в союзе с поляками и козаками громить

Москву. Хмельницкий, однако, уже в марте сильно беспокоился насчет искренности

хана и писал об этом крымским мурзам. Перекопский бей Субангазы (от февр. 14)

успокоивал письменно козацкого гетмана и уверял, что все крымские беи, мурзы и аги

желают оставаться в союзе и дружбе с козаками 2).

Сколько поражение Нечая опечалило русских, столько же обрадовало поляков. «Вот

несомненные признаки дальнейших побед и успехов!» говорили в Польше.

Калиновский, предлагая в своем письме к Хмельницкому мир, в то же время писал в

Польшу, что он намерен очистить от мятежников подольскую землю, а потом пойти в

средину Украины 3). Письмо его произвело восторг в Варшаве. Служили

благодарственные молебны, при дворе отправлялись балы и праздники 4), носились

между шляхтичами утешительные известия; когда после того не приходило долго вести

от войска—это приписывалось быстрым его успехам. «Теперь,—говорили поляки,—

они, конечно, уже подле Чигирина, а может быть и далее, гонят врага в степи к Дону».

Другие даже начинали роптать за собирание податей и объявление посполитого

рушенья. «Нас только пугают,—говорили они,—для того, чтоб выманить деньги. Мы

пойдем в посполитое рушенье да проходимся до Вислы

f) Histor. belli cosac. polon., 129. —Woyna dom. 4. 2, 12—13.

2)

Рук. Арх. Пностр. Дел.

3)

Pam. о wojn. kozac. za Chmieln., 78.

4)

Histor. belli cosac. polon., 133.

H. КОСТОМАРОВ, КНИГА IV.

25

386

или Сана, а оттуда назад разойдемся, ничего не сделав, потому что войско и без нас

размечет в прах хлоповъ» ’). Сам король, так неотступно спешивший на войну,

дожидался несомненной вести о новых победах и отправился на богомолье в

Журавицы, на границу Литвы, где была икона Божией Матери, которой приписывали

чудодейственную силу 2).

Усилив свое войско новыми отрядами, прибывшими из главного лагеря под

Каменцем, Калиновский начал опустошать страну между Бугом и Днестром. Богатое

местечко Мурахва сдалось без сопротивления. Пораженный под Ворошиловкою

банановской сотни сотник Шпаченко ушел с исозаками, а мещане и сошедшиеся из

окрестных сел хлопы хотели-было защищаться в замке, но на другой день принесли

повинную и выдали одного из своей среды, как зачинщика бунта. Жолнеры не убивали

жителей, но ограбили их. Такую же участь имели многолюдный город Шаргород и

местечко Черниевцы 3). Мещане заранее выслали к польному гетману изъявление

покорности. 3-го марта войско двинулось к местечку Стене, откуда приезжало к

польному гетману двое депутатов от мещан с изъявлением покорности и готовности

впустить польское войско. Но услышав, что в Ямполе на Днестре собиралась ярмарка,

поляки рассчитали, что там будет чем поживиться. Калиновский распустил слух, что

идет в Виннице, и послал на Ямполь из двух полков отряд под начальством

Ляндскоронского. Жители Ямиоля не ожидали нападения, веря ложным слухам об

удалении польского войска в противную сторону. Вдруг утром, на самом рассвете,

когда большая часть спала и только лавочники раскладывали свои товары, явились

неожиданно новые гости, приносившие, по выражению современника, вместо товаров,

раны и убийства. Зазвонили в колокола, схватились за оружие, но уже было поздно:

большее войско вторглось в город вслед за передовыми. Приезжие бросились бежать,

покинув свои товары, и столпились на мосту; мост обломился, и все попадали в реку.

Поляки окружили город, ограбили его совершенно, наполнив множество возов

разными произведениями и в том числе венгерскими винами: купцы привозили их в

предположении распродать на свадьбе Тимоша, которая, как думали, будет здесь