Богдан Хмельницкий

растянулось на большое пространство и находилось в таком положении, что еслиб

неприятель напал на него, то поляки, при всей своей многочисленности, не в силах

были действовать взаимными силами и были бы разбиты 3). На третий день, 17-го июня

н. с., шесть часов сряду король разделял свое войско на отделы, для удобнейшего

перехода ')• В следующую затем ночь, на ночлеге между селами Брамою и Долгим,

сделалась тревога. Разбудили короля. Все войско всполошилось и быстро стало в

боевой порядок. Вскоре оказалось, что тревога была напрасная и дело кончилось тем,

что король обругал начальников площадными словами и матернею бранью, которую

поляки нашли неприличною в королевских устах, тем более, что, по мнению

начальников их, напротив, следовало похвалить за исправность, с какою они по

данному сигналу успели выстроить жолнеров в ожидаемому бою 5). Поляки шли

медленно. Но Вишневецкий прислал королю пойманных Козаков. Принужденные

пытками, пленники рассказали о намерении гетмана напасть на поляков во время их

похода к Берестечку на переправах через реки или па ночлеге. То же подтверждал

перебежчик из козацкого стана. Вспомнили также о прежде подслушанном разговоре

татарского мурзы с земляком. Король приказал спешить день и ночь, и на пятый день

пути, 19-го июня, поляки достигли Берестечка 6). Хмельницкий, пропустил удобное

время напасть на поляков во время перехода.

‘) Histor. belli cosac. polon., 142.

Ibid., 143.

3)

Woyna doni. 4. 2, 21.

‘) Bell, scytli. cosac., 142. — Летон. пои. о Мал. Pocc., 79. — Дневник Оевец. Киевск.

Стар. 1882 г. Июнь, 438.

5)

Дневн, Оевец. Киевск. Ст. 1882 г. Июнь, 439.

s) Histor. belli cosac. polon., 143.—Woyna domowa. 1. 2, 21.—Верестечко— местечко

Дубенского уезда, в трех верстах от австрийской границы.

403

Польское войско остановилось на левой стороне Стырн, окаймленной по •обоим

берегам болотами, между местечками Струмильцем и Берестечком ’), и там простояли

несколько дней в ожидании прибытия посполитого рушенья и устройства переправы у

Верестечка для перехода через Стырь на правую сторону, куда король признал лучшим

перевести войско, потому что там была огромная равнина.

Между тем до поляков доходили одна за другою неверные вести о их неприятеле.

20-го июня приехали монахи из Нечаева просить себе королевского охранного

универсала для безопасности от польских жолнеров, которых своевольства они боялись

как православные. Из такой просьбы поляки заключили, что верно Хмельницкий

удаляется в Украину, и почаевские монахи, оказывавшие ему сочувствие, боятся мести

поляков, лишившись в козаках •надежды; на опору. Потом явились с просьбою о таком

же охранном универсале для себя мещане местечка Вишневца и сообщали, что, по

словам Козаков, Хмельницкий хочет отступать к Константинову и к Маначину.

Наконец, калауз (конвойный) брацлавского воеводы сообщал, что Хмельницкий,

потерявши всякую надежду на прибытие хана, уже повернул назад, так как прослышал,

что татары разоряют Украину 2).

22-го июня началась переправа. Польское войско было так огромно и так

своевольно, что переправа не окончилась в несколько дней. «Мы были до того

безразсудны,—говорит современник 3),—что в то время, когда уже неприятель,

угрожавший погибелью нашей свободе, готов был не сегоднязавтра появиться пред

нашими глазами, в нашем войске возникли, волнения. Шляхта негодовала на короля за

предпочтение немцам. Иные, поссорившись с товарищами, требовали от начальства

наказания своим соперникам и кричали, что если им не окажут удовлетворения, то они

не пойдут на переправу 4). Шум, смятение, даже драка в самые опасные минуты»... Еще

раз был благоприятный случай для Хмельницкого, но Хмельницкий не являлся, а

между тем польские силы увеличились еще несколькими десятками тысяч: под

Берестечком прибыли ополчения посполитого рушенья воеводств краковского,

сендомирского, Волынского, бельзского и русского 5).

Хмельницкий в то самое время был занят приемом хана. Узнавши о приближении

союзника, козацкий гетман двинулся из-под Збаража и расположился станом при селе

Колодее на широком поле, и оттуда с полковниками отправился встречать хана. Он

представился ему под Лабишином 8-го июня и, повидавшись с ханом, с его братьями и

знатными мурзами, уехал в свой стан. Затем хан, в сопровождении беев, мурз и аг,

прибыл в козацкий стан. Радостные восклицания, звон колоколов и приветственный

гром шестидесяти орудий возвещали на далекое пространство о соединении козацкого

гетмана с повелителем крымцев s). Но уже первое свидание союзников предвещало

’) Дневн. Освец. Киевск. Ст. 1882 г. Июнь, 441.

2)

Ibid., 442.

3)

Woyna dom. Ч. 2, 21.

4)

Woyna dom. Ч. 2, 22.

5)

Staroz. lJols. I. Woyna z kozak. i tat., 273. e) Hist. belli cosac. polon., 142.

26*

мало доброго. Есть польское известие, что когда хан приехал в козацкииг стан, его

встретили с почетом все козацкие ПОЛКОВНИКИ, а гетмана с НИМИ не было: он лежал

мертвецки пьян, чтб с ним происходило беспрестанно после его семейной трагедии.

Это одно уже расположило к нему омерзение у мусульманского властителя *)•

Впрочем, помимо такой черты, которая могла быть противна хану, Ислам-Гирей не мог