Богдан Хмельницкий

3) Histor. belli cosac. polon., 143.—Bel. scyth. cosac., 144.—Woyna z koz. i tat., I, 272.

—Stor. delle guer. civ., 256.

4)

Histor. belli cosac. polon., 145.

b) Staroz. Pols. I. Woyna z kozak. i tat., 272.—Histor. belli cos. polon., 144.— Кратк.

истор. о бунт. Хмельницк., 33.— Stor. delle guer. civ., 256.

406

посылал просить подкрепления и два раза не выдержали поляки.

ПриходилосьВишневецкому посрамить свою воинскую славу, как вдруг, уже на закате

солнца, является Конечнольский, а ему в подмогу послал коронный гетман маршала

коронного. Они ударили на неприятеля сзади. Неприятельский отряд поспешно'оставил

поле битвы и ушел за переправу, потеряв взятыми в плен двадцать человек и одного

мурзу. С торжествующим видом прибыли паны в обоз с новыми пленниками.

Татарские пленники сказали, что хан хотя прибыл, но вовсе нерасположен сражаться и

теперь хочет возобновить мир ').

Это было перед вечером 18-го июня (28-го н. с.). Вдруг на горизонте зачернела

толпа. В польском лагере раздался' крик, началась беготня. Король приказал конным

полкам выходить в поле. Но это были только передовые татарские наездники,

открывавшие сражение, по своему обыкновению, герцами. Они вызывали поляков

померяться силою и, чтоб раздражить их, называли трусами и показывали разные

оскорбительные знаки. Несколько отважных выехало на герцы. Дело обошлось без

большего кровопролития, татары удалились с тайным предчувствием неудачи. «У

татар,—говорит современник,— был обычай замечать, в какую сторону головою

упадет первый татарский труп, если к неприятелю, то это счастливая примета, а если к

своим, тогда ждали потери». Случилось, что какой-то татарин на пегом коне

расскочился на поляка, но тот ударил его копьем — и наездник упал навзничь головою

к своим 2).

Стемнело. Король, ожидая с минуты на минуту появления целого неприятельского

войска, не велел коннице возвращаться в лагерь. Жолнеры провели ночь сидя на конях,

жалуясь, по выражению современника, на ленивую зарю, которая, как казалось им,

слишком медлила и оставляла их в неприятном положении 3).

19-го июля (29-го н. ст.), когда взошло солнце, поляки увидели издали на юге

неприятеля. «Козаки в своих коротеньких черных свитках были подобны громовым

тучам, волнуемым бурею, — говорит современникъ» 4). Они остановились табором,

верст за пять от польского лагеря над речкоюПляшовою, впадавшею в Стырь. Вслед за

ними начали мало-по-малу появляться татары. Пойманные накануне поляками

пленники говорили, что в этот день союзники не будут начинать генеральной битвы по

каким-то колдовским приметам, а потому король выстроил только часть своего войска,

остальным же не велел выходить из обоза, приказывая, однако, быть наготове по

первому вызову 5).

Вдруг десять тысяч татар летят вместе с козацкйми отрядами, выстроенными в виде

треугольника, на левое крыло польской армии. Король

‘) Hist. belli cosac. polon., 144,—Дневн. Освед, Киевск. Стар. 1882 г. Сент., 513.—

Pamietn. Albr. Radziw., II, 443.

2)

Annal. polon. Clim., I, 248.— Pam. do pan. Zygm. ПИ, Wlad. IV i Jan. Kaz.,

II, 174.

3)

Wojna dom. 4. 2, 26.

*) Histor. belli cosac. polon., 148.

5)

Woyna dom. 4. 2, 26.

407

велел перемешать кварцяных жолнеров с посполитым рушеньем и двинуть на

неприятеля. Неприятель нарочно пускал стрелы и пулп в посполнтое рушенье, заметя,

что это народ невоинственный. Оглушительный крик татар придавал им боязнь, они

пришли в беспорядок и побежали *). Два раза король посылал им свежия силы, но из

козацкого табора прилетали на помощь своим новые толпы 2). Уныние начало

распространяться по рядам; мирный шляхтич не мог смотреть без содрогания на

потоки крови, слышать стоны умирающих, крики раненых. Коронный гетман, ободряя

их, кричал:

«Никто не должен страшиться такого зрелища, всякий знает, что оно обыкновенное

игралище Марса!»

«Приятно, — замечает современник 3), — было смотреть издали, как бегущие опять

возвращаются на неприятеля, как опрокидывают его, как перелетают с одной стороны

на другую знамена, берут пленников; и не даром один почтенный муж при этом

зрелище воскликнул: «Господи Боже! покажи на мне милость свою, чтоб в то время,

когда другие быотся, я мог только смотреть и любоваться».

Враги разошлись; и те и другие приписывали себе победу. Поляки говорили, что

заставили Козаков и татар оставить поле битвы *); козаки хвалились, что тогда-то

познали поляки козацкую силу 5). Убитых, по свидетельству современного дневника,

было двести с обеих сторон 6); по другому известию, Козаков и татар пало до 1.000 7), а

по третьему—число павших со стороны поляков простиралось до 300 человек 8). Из

заметных того времени панов пали в этот день люблинский староста Оссолинский,

каштелян галпцкий Казановский; ротмистр Ермолай Иордан погиб с целою своею

хоругвыо, а Ян Собеский, будущий король польский, тогда еще только староста

яворовский, быв окружен отовсюду татарами, как будто каким-то чудом спасся. Из

татар погиб в этот день Тугай-бей перекопский, первый подавший руку помощи

Хмельницкому при начале его восстания. Сабля Тугай-бея досталась Марку Собескому,