Боги молчат. Записки советского военного корреспондента

Дробнин мучался, страдал, проклинал себя, но делал так, как требовала Мария. Хитрыми путями до немецкого офицера, что отвечал за охрану Бидо, достигла весть, что на городской окраине живет одинокая вдова, потерявшая перед войной мужа, и что эта женщина может подойти для дома Бидо. Были наведены справки, перерыты довоенные архивы и оказалось, что Ольга Пряхина, так звали вдову, отвечает требованиям, которые ставятся русским слугам в доме Бидо. Офицер приехал к Ольге Пряхиной, говорил с нею, а потом привез показать ее Бидо. Она вошла вслед за офицером в дом. Продолговатое спокойное лицо, чуть полные губы, широко раскрытые безулыбочные глаза — такова была эта Ольга Пряхина, в которой мы легко признаем Марию. Настоящую Ольгу Пряхину Дробнин увез из города, на ее место поселил Марию.

Марию, или будем лучше называть ее пока Ольгой, привели в просторный кабинет с дорогой мебелью. Здесь был человек, затянутый в желтый китель. Молодое, но бледное и жирное лицо. Отвисающие щеки. Чем-то похож на бульдога. Это был Бидо, некоронованный король Рыльска. Он долго рассматривал стоящую перед ним Марию. Осмотр, как видно, удовлетворил его, он сказал офицеру:

«Скажите этой женщине, что если она будет хорошо себя вести, ей предстоит очень приятная жизнь в моем доме. Она ни в чем не будет нуждаться. Ей будет дан приличный рацион и деньги».

«Фрау Ольга понимает немецкий язык», — доложил офицер.

«Фрау Ольга?» — спросил Бидо. — «Очень красивое имя. Я знаю одну вашу соотечественницу, тоже Ольгу. Ольга Чехова. Она артистка, и пользуется известным вниманием фюрера. Я рад, что в моем доме будет русская Ольга».

Хорошенькая светлая комната Ольги была в коридоре нижнего этажа, окнами выходила на задний двор. Во дворе, как и у ворот, день и ночь стоял часовой. В конце коридора помещение охраны, перед входом в него, на доске, расписание дежурств. Еще одна комната для собак Бидо. На ночь часовой ставился и внутри дома — в большом зале второго этажа, через который лежал путь в спальню Бидо. Одной из обязанностей Ольги являлось выводить на прогулку псов Бидо — больших, мрачных догов.

Вечером, ровно в девять часов, Ольга должна была проверять, открыта ли дверь комнаты, в которой обитают собаки. Фрау Бидо проболталась, что это делается для того, чтобы собаки могли охранять сон Бидо. Один из догов всегда находится под кроватью Бидо, когда он спит на ней — собаки приучены нести эту важную обязанность. Сменяются они одновременно со сменой часовых, становящихся ночью в зале, и потому дверь для них должна быть открыта…

Строжайшим запретом выходить в город, Ольгу отрезали от всего мира. Ей лишь разрешалось выводить на прогулку догов в парк, лежащий напротив резиденции Бидо, но оставаться на близкой стороне парка, в самом его начале, где она видна часовому, стоящему у ворот. Тут, на этом видном месте, к которому русские не подходили, Ольга гуляла с собаками. Для нее тут была поставлена скамейка, на которую она и присаживалась. Читала книгу, ожидая, пока пройдет время, положенное собакам на прогулку. Иногда в дальнем конце парка она видела сутулого рабочего, проходившего не поднимая головы. Дробнин. Однажды утром заметила она нечто новое. На спинке скамейки, еле приметно, нарисована стрелка, показывающая вниз. Еще не зная, что она может обозначать, Ольга села и опустила руку между деревяннымы планками скамейки. Там был вложен листик бумаги, свернутый треугольником. Она переложила его в книгу, внимательно наблюдая при этом за часовым, прохаживающимся у резиденции Бидо.

Когда время прогулки истекло, она повела догов из парка. Запершись в своей комнате, опустив шторы — часовой с заднего двора мог ее видеть — она развернула бумажный треугольник. Торопливый почерк Дробнина. Ничего не предпринимать. Это повторено дважды. Садиться на скамейку в парке, обязательно на правой стороне. Опустить ладонь в отверстие между первой и второй планками. Там будет прибита деревянная планка. Если найдет в щели записку — взять ее. Переложить в книгу, но прочитать дома. Потом уничтожить.

Много дней подряд приходила Ольга, садилась на правой стороне скамейки, опускала руку в щель и ничего не находила. А в эти дни Дробнин и Марк бились над немыслимой задачей — как устранить Бидо, не потеряв Марию, ставшую Ольгой? Марк потребовал от Дробнина, чтобы план простого выстрела в Бидо был отброшен. Выстрел означал бы и смерть Марии, мысль для Марка нестерпимая и отвергаемая всем его существом.

«Я должен всё знать», — твердил он Дробнину. — «Всё, до мельчайших подробностей. Ты должен выяснить, когда Бидо ложится спать и когда встает, каково расположение комнат, адреса его любовниц и места встреч с ними, имена солдат и офицеров — всё, всё я должен знать».

Дробнин не верил, что это может им помочь, но он понимал, что Марк будет бороться за Марию со всем ожесточением, на какое он способен. Всё большую гору подробностей, обычаев, имен обитателей дома Бидо воздвигал перед ним Дробнин, и каждый раз, оставшись один, Марк погружался умом, сердцем, воображением в пеструю мозаику всех этих деталей.