Боги молчат. Записки советского военного корреспондента

«Так что докладываю, товарищ комиссар. Военное задание Марк выполнил на ять и письмо привез». «Где письмо?»

«Зараз доложу. Письмо в кармане». «В каком кармане?» «В моем». «Давай!»

«Зараз. Кроме того, привел Марк для товарища Буденного коня».

«Давай пакет!» — взревел Бертский, чего с ним никогда до этого не случалось.

«Зараз!» — невозмутимо тянул Голяков. — «Прошу заметить, что разведка работает классно».

Голос Бертского стал тихим. Он приблизился к Голякову и шипел, оскалив зубы:

«Ты, ихтиозавр, отдашь ты мне пакет?»

«Ну, ясное дело, отдам», — тянул Голяков, запуская руку в карман шинели. — «Для того и пакет, чтобы командиру и комиссару, для того и разведка, чтобы пакет достать и Ваньков от позора спасти».

Бертский вырвал у него пакет и ушел в другую комнату.

«Вот скаженный», — добродушно сказал Голяков. — «Ну, нияк не може без тих поганых слов. А ще студентом був. А, промежду прочим, Марко, що це таке, яхтизав?».

«Не знаю!» — сказал Марк.

Голяков задумчиво шевелил губами. Писарь чему-то смеялся, и Голяков решил его не спрашивать. Поманив за собой Марка, он направился к выходу, но, как видно, непонятное ругательство Бертского требовало дальнейшего исследования.

«Так не знаешь, що таке яхтизав?», — спросил он Марка, когда они вышли. «Не знаю».

«Значит, ты ще не настоящий разведчик, який всё должен знать. А сколько верст до Царства Божьего?»

«А вы знаете?»

«Я?»

Голяков даже остановился от изумления.

«Чи ты сказывся, що Голякова спрашиваешь? Да, я, Марк, може знаю усё на свете и в землю на три аршина дывлюсь, и всё в ней бачу. Я тебя про яхтизава спрашивал для проверки, да ты ще мало знаешь».

Но так как и сам он не знал, что это такое, то от дальнейшего опасного разговора уклонился.

Голяков с Марком еще и не дошли до своего взвода, а в штабе отряда уже шло совещание. Командир и комиссар заперлись в комнате, никого не пускали, о чем-то жестоко меж собой спорили. Доносились выкрики командира употреблявшего ударные слова.

Вечером, когда Марк сидел в жарко натопленном доме, занятом разведчиками, и с вожделением поглядывал на груду соломы под лошадиными попонами, на которой они спали вповалку, совещание в штабе закончилось. Командир приказал писарю вызвать Марка.

Марк явился. Всегда, когда он видел Бертского, ему хотелось смеяться. Комиссар старался походить на старого рубаку. Ходил он вразвалку, завертывал из махорки огромные самокрутки, и хоть от махорочного дыма зеленел, но продолжал курить. Презирая в душе шашку, считая ее нелепым оружием, которому трудно найти в наше время применение, он всегда был при шашке, но почему-то она висела у него не на боку, как у всех других, а на левой стороне живота. На правом боку был у него огромный маузер в деревянном футляре, но и он имел поползновение перемещаться с бока на живот. По комиссарской манере тех лет одевался Бертский чрезвычайно выразительно. Носил желтые сапоги, желтую кожаную куртку, желтую кожаную фуражку. Но особенно замечательными были его брюки, сшитые из красного биллиардного сукна. Красное галифе — верх шика, о них все буденновцы мечтали, но претендентов на красные шаровары было больше, чем биллиардных столов под красным сукном на путях-дорогах конной армии, и потому редко кому счастье улыбалось. Бертский сукно как-то достал, но полковой портной странно сшил ему брюки. Отвислая задняя часть и огромные пузыри галифе неожиданно переходили в тоненькую трубочку, обтягивающую худые ноги комиссара. В довершение всего портной нашил по сторонам брюк, на высоте колен, ряды блестящих пуговиц — тогда и это модой допускалось. Вышло очень здорово! Казалось, что из под кожаной куртки комиссара видна широченная красная юбка, а ноги в красных чулках. Так и ходил комиссар, затянутый в желтую кожу и красное сукно.

Когда Марк вошел в комнату, Бертский и командир сидели у стола.

«Поедешь завтра с товарищем Бертским на то место, какое назначил для встречи Хлопов», — сказал командир Марку. — «Он пишет в письме, что тебе всё показано. Вот ведь, казачья душа, со всех сторон хочет себя обезопасить. Пойдет с вами второй эскадрон, но вы его верст за пять до места встречи оставьте и езжайте вдвоем. Вот только мы не знаем, как быть. Они тебя видели переодетым и не помешает ли то, что ты сейчас появишься у них в твоем настоящем виде?»

«Скорее всего, они догадались, что я послан от отряда», — сказал Марк.