Боги молчат. Записки советского военного корреспондента

«А что ж, и очень даже просто!» — вскрикнул волжанин, которого назвали Петькой Шуваловым. — «Дежнев открыл, а мы закроем. Дежнев в деле мало смыслил. Не видел того, неграмотный казачина, что нам надо иметь такую землю, чтобы на ней теплая печка стояла, мы на печке лежали, а в печке борщ варился, а потом горшок сам собой к нам скакал, и мы тот борщ хлебали. Нет, лучше пусть не скачет, пусть его дивчина чернобровая подает и при том улыбается и нас по головке гладит. Вот на такой земле мы вполне можем быть молодцами».

Шутливое балагурство Петьки разглаживало лица ребят, заставляло улыбаться. Довольный всеобщим вниманием, он продолжал:

«Мне определенно здесь нравится. Печки, правда, нет, но чернобровая дивчина предвидится. Видели, сколько их в Хабаровск понаехало? Как только станет тепло, товарищ Суров приволокет их всех сюда. А мы к тому времени хоромы выстроим, а вокруг хором конюшни и для прочего скота помещения. Ну, конечно же, и печки потеплее, чтобы наши чернобровые носики себе не поотморозили».

«Что ж ты, в конюшнях-то, медведей держать будешь?» — крикнули из толпы.

«Зачем же медведей? Мы скотину разведем. Я это предусмотрел и для развода привез».

Петька пошарил в лохмотьях под своей военной шубой. «Вот!» — вскрикнул он.

В его руке была мышь, он извлек ее из глубин своего одеяния. Держал ее на раскрытой ладони, а кругом хохот стоял. Скорее всего он эту мышь тут, в Терпском, поймал, но ему хотелось дать ей другую биографию.

«Петька скотом обзавелся!» — смеялись ребята. — «Разводить будет скотину для Большого Города».

Петька спрятал дрожащего мышонка в свою одежду.

«Как бы насморк не схватил!» — сказал он. — «С Волги, из дома везу. Порода уж очень хорошая, тут такой не найти. Отец осенью засыпет хлеб в закром, приходит весной — пусто! У них аппетит — держись только! Я и захватил одну помоложе для Дальнего Востока. Товарищ Смирнов, прошу на паек эту животину зачислить».

Ребята смеялись, сразу стало видно, что все тут молодые, несломленные.

Смирнов, а за ним Марк полезли в штабную яму. Дымно, сыро, неприютно. Опять обсуждали самый страшный вопрос: провиант. Грузовики, провалившиеся под лед, были нагружены продовольствием. Их гибель чуть не на половину уменьшила запасы. Два-три месяца выдержать можно, а что потом? Если за это время не пришлют транспорт, то катастрофы не избежать, так как там уже начнутся бураны.

В яме повара, заведующий складом, два местных жителя. Сидели на корточках, ждали Смирнова. Сырость, перемешавшаяся с дымом костра и крепчайшего табака, заставила Марка присесть к полу, долго кашлять. Преодолевая приступы кашля, (они пройдут, как только «вдышишься» в эту плотную вонь, заменившую воздух), Марк слушал Смирнова, на которого, кажется, никакая вонь не действовала.

«Каждую крошку надо беречь», — говорил тот. — «Жителей Терпского прошу, не откладывая, начать подледный лов. Дадим в помощь наших людей».

«С мясом плохо», — сказал заведующий складом.

«С мясом не плохо», — горько пошутил Смирнов. — «Плохо без мяса. Мясо только больным. Без жиров люди будут слабеть, зима жиров требует. Но ничего не поделаешь. Мясо только больным давайте».

Марк наконец откашлялся, придвинулся к костру.

«Я думал вот о чем», — сказал он. — «Мясо по берлогам лежит, и его найти надо. Охотников среди молодежи нет. В Терпском всего два охотника согласны отправиться в тайгу — мало они добудут. Единственный выход — нанайцев искать. Местные жители уверяют, что где-то недалеко должно быть их стойбище, еще с осени они прикочевали в эти места. Отправлюсь я в тайгу, буду искать их. Как вы думаете, товарищи?»

«Найти их не легко. Иголка в стоге сена», — сказал Смирнов. Но Марк видел — сам он об этом уже думал. Когда остались в яме вдвоем, обо всем договорились.

На рассвете следующего дня над подземным городом прошли к реке трое.

«Если за три-четыре дня вам не удастся найти их, возвращайтесь». Это сказал Смирнов. Огонек зажженной трубки тлел в самой его бороде.

«А я думаю, что вам лучше отправить и последние аэросани. Как я могу уехать, когда я нужен здесь?» — сказал Марк простуженным голосом.

Они проходили через площадку, с которой вечером стартовал в обратный путь пустой караван. Теперь тут были только одни аэросани, на них Смирнов отправит Марка, когда тот вернется из тайги.

«Вы, действительно, очень нужны мне здесь. Но вам необходимо вернуться в Хабаровск, защитить нас от новых бед», — сказал Смирнов.

«Мне кажется, что все беды мы привезли с собой. Каких еще ждать?» — сказал Марк.

«Представьте себе, что там решат вместо транспорта с продовольствием, послать новый транспорт с людьми».

«Это невозможно!» — вскрикнул Марк. — «Тогда мы определенно погибнем».

Смирнов сказал страшное, но Марк знал: такое безумие возможно. Приказ Сталина, кто может ему противиться? Не снимая варежек, попрощались. Марк спустился на лед, где его уже поджидал проводник. Неся лыжи в руках, двинулись к правому берегу. Смирнов стоял, попыхивая трубкой. Когда две человеческих фигуры где-то на середине реки исчезли из вида, он отправился назад к своей яме.