Боги ушли, твари остались

Хенни позвонила на следующий день. Отговориться от встречи с ней у Аделии не получилось. Поэтому в два часа дня она вышла из дома и села в подъехавший автомобиль. За рулем была Хенни.

— Не представляю, как можно сидеть в одиночестве! — возмутилась она.

— Я столько лет об этом мечтала, — призналась Аделия.

— Тебя, по-моему, и предыдущий муж не баловал.

— Только представь, какое счастье весь день ждать любимого человека. И знать, что он придёт. И всё будет так, как ты захочешь.

— Нет, не знаю. Любовника еще можно поджидать с нервной дрожью, но чтобы мужа…

— Мне Альфред не муж, — напомнила Аделия.

— А… так у вас еще прелюдия. Ах, какой молодец Альфред, а девчонки рассказывали, что он слабак по этой части.

— Просто ждал меня.

— Тогда остается обзавидоваться.

— Почему твой отец хочет меня фотографировать?

— Он считает, что в тебе есть что-то особенное. Надеется, получится роскошный портрет. Думаешь, большая радость целыми днями фюрера снимать? Он же считает себя художником. Увидишь, как получится.

В мастерской Гофмана все было готово для съемки. В углу студии он оборудовал нечто вроде пещеры с фонтаном. А для Аделии приготовили платье с латами и крылатый шлем.

— Зачем это? — удивилась она.

— Хочу запечатлеть тебя в образе Брунгильды, — объяснил Гофман.

— А…

Хенни налила себе вина и уселась напротив.

— Звонил Бальдур. Он приехал. Сейчас в рейхсканцелярии. Ждет тебя дома, — сообщил ей отец.

— Вот некстати, — скривилась Хени. Выпила, поцеловала в щеку Аделию и удалилась.

Съёмки длились долго. Аделия не понимала, чего фотограф от неё хочет. А он все искал ракурсы, выражение лица и взгляд. Наконец, устал сам, опустился в кресло и пробормотал:

— Надеюсь, будет из чего выбрать. Хочешь выпить?

— Мне бы домой.

— Не торопитесь, божественная! — с жаром произнёс князь Орланский, выглядывая из-за кулисы, разделявшей студию.

— Ты откуда? — без удивления спросил Гофман.

— Притаился и наблюдал, как работает гений! — князь был, как всегда, в приподнятом настроении. И тут же ногой выдвинул коробку: — Шампанское. Между прочим, из Парижа!

Гофман оживился:

— Тогда другое дело. Вы тут немного поскучайте. Я должен заняться проявкой. Пробный вариант. Это недолго, — прихватил фотокамеру и скрылся в проявочной комнате.

— Вы прекрасны в этом наряде. Уверен, фюрер будет в восторге.

— При чём тут фюрер?

— А вы думаете, для кого он снимает?

Аделия растерялась. Ей такое и в голову не приходило. Князь поспешил успокоить.

— В этом нет ничего особенного. Садитесь, я хочу с вами поговорить.

— Со мной? — удивилась Аделия.

Князь усадил её на диван, достал из кармана пиджака конверт и протянул:

— Прочтите.

Аделия вытащила сложенный вчетверо тетрадный листок в клетку, развернула его и ахнула. Это было письмо от отца… Она сразу узнала его убористый слегка наклоненный влево почерк.

«Здравствуй, любимая Адочка. Мы с мамой все время думаем о тебе, волнуемся. Живём, можно сказать, как все. Нас поселили в комнату на Малой Бронной. Получаем карточки. Очень гордимся, что тебе поручила Родина важное задание. Знаем, не подведешь. Выполни всё, что нужно для нашего народа. Сейчас никто о себе не думает. На фронте погибают ради победы. Уверены, ты не посрамишь наш героический народ. Целуем тебя. Мама плачет. Живём ожиданием встречи…», дальше на подписи «мама, папа» — размытое чернильное пятно от капнувшей слезы. Это вызвало у Аделии истерику.

Она зажала рот рукой и повалилась на валик дивана.

— Ну-ну… возьмите себя в руки, — тихо потребовал князь.

Содрогаясь всем телом, она прошептала:

— Откуда у вас это?

— Вчера передали из Москвы. Теперь вы должны строго следовать моим приказам. И держать язык за зубами. Иначе ваши родители будут расстреляны, — всё это князь произнес по-русски.

Аделия подняла на него заплаканные глаза. Не могла поверить, что это говорит он — опереточный барин из прошлой жизни.

— Вы… наш?

— Я поддерживаю Россию в борьбе с фашизмом. И очень рискую, связавшись с вами. Поэтому вытрите слезы и слушайте внимательно.

Аделия безропотно подчинилась.

— Мне известно, что Альфред принимает участие в разработке одного очень важного плана. Нужно его заполучить. Из-за головных болей он часто работает над документами дома. Хранит их в своем сейфе. Нам нужно до них добраться…

— Как? Я не смогу.

— Сможете. Введете его в гипнотическое состояние.

— Ни за что.

— Верните письмо, — князь протянул руку. Получил его и спрятал в карман.

Аделия лихорадочно соображала, как объяснить князю, что это невозможно и спохватилась.

— Я не бываю в доме Альфреда. Он снимает для меня квартиру.

— Знаю. Завтра же нужно переехать к нему. Это приказ. И не думайте, что я буду миндальничать. На работу с вами задействовали слишком серьезные силы. Шаг влево или вправо приведет к гибели и вас, и ваших родителей. И не вздумайте направлять на меня свои сверхспособности. Я не хуже вас владею методом Гурджиева.

— Кого, кого? — не поняла Аделия.

— Учителя танцев, слышали о таком?

Это повергло Аделию в шок. Она испуганно взглянула на князя.

— Вы знакомы с Лидой Померанец?

— Она всего лишь его ученица, я знаком с самим. Вам придется подчиниться мне.